«Коломенская улица – это прямое продолжение Пушкинской…»
Из объяснений прохожего
«Четырехстопный ямб мне надоел,
Им пишет всякий, мальчикам в забаву
Пора его оставить. Я хотел
Давным-давно приняться за октаву.
А в самом деле: я бы совладел
С тройным созвучием. Пущусь на славу!
Ведь рифмы запросто со мной живут –
Две придут сами – третью приведут…»
А.Пушкин «Домик в Коломне»
Но первоначальное вступление к «Домику в Коломне» было другим, вот 5-я октава:
«Поэты Юга, вымыслов отцы,
Каких чудес с октавой не творили!
А мы, ленивцы, робкие певцы,
На мелочах мы рифмы заморили.
Могучие нам чужды образцы.
Мы новых стран себе не покорили,
И наших дней изнеженный поэт
Чуть смыслит свой уравнивать куплет…»
(Поэты Юга – Ариосто, автор «Неистового Роланда» и Тассо, автор «Освобожденного Иерусалима» – наиболее известных поэм, написанных октавами.)
Все гении в своем искусстве – правы:
Они себе позволить могут все.
Не остановит колесницы славы
Ни клеветы, ни зависти лассо.
Камоэнс, Байрон, Пушкин – все октавы —[6]
Все вертится фортуны колесо,
И видно, что поэты, как и все,
В нем вертятся, как белки в колесе.
Перебирая лапками по кругу
И тешась мыслью повернуть судьбу,
Пущусь и я: быть может с перепугу,
Что ношу взял себе не по горбу,
С октавами я справлюсь, хоть в заслугу
Не ставят трусам дерзкую борьбу.
И трудно ли последнему идти
По пройденному предками пути?
Не лучше ли подальше и скорее
Послать, как нам велят «ко всем чертям»[7]
Все ямбы, все октавы, все хореи
И уподобясь ловким рифмачам,
Заслуженно считать себя мудрее,
Шагая по нехоженным путям
И вслушиваясь чутко в диссонансы,
Ловить неуловимые нюансы?
Я не сторонник точных рифм. Отнюдь.
Я лишь стараюсь слышать рифмы точно.
И все, что в них фальшиво, хоть чуть-чуть,
По-моему, – искусственно, непрочно.
Хоть часто даже диссонанс блеснуть
Созвучием способен очень сочно.
Но был бы я сейчас не прав, поправ
Гармонию классических октав.
Бывает, что и правильность – суха,
Но, вечно претендуя на законность,
В искусстве лишь искусственность плоха
И неуместна только изощренность.
Мой идеал – естественность стиха,
Мой идеал – его непринужденность.
«Завоеванья» моды далеки
От обаянья пушкинской строки.
И то, признаться, как легко писать,
Задавшись строгой ясностью размера:
И «печка» есть и знаешь, как «плясать»
И никого не удивит манера.
