— Себе оставил кое-что. На семечки.
— Так уж и на семечки, — недоверчиво протянула она.
— Ну, и на шляпку одной чувствительной девице.
Обнял, закружил по комнате.
— Ежели, конечно, девица не возражает.
Большую часть времени они отсиживались в гостинице. Город оставался на военном положении, действовал комендантский час. На улицах — казачьи разъезды, патрули, филеры в котелках. Шарят взглядами по лицам, идут следом, отворачиваются, видя, что их заметили, делают вид, будто читают афиши на заборах. Тащат при малейшем подозрении свистульки из бокового кармашка, принимаются оглушительно свистеть, бегут за удирающим по тротуару то ли пересыпским бандитом, то ли перепуганным обывателем, посетившим тайком от супруги заведение Любки Кабак на Балковской улице. Пообедать они выходили в соседнюю кухмистерскую, брали по дороге в продуктовых лавках съестное на завтрак и ужин. Играли вечерами в подкидного дурака, расположившись на кушетке. Он ей все время проигрывал, лез под стол, смешно кукарекал.
В один из дней в дверь постучали, озабоченный хозяин пропустил, извинившись, за порог полицейского околоточного, проверявшего, как он объяснил, документы постояльцев.
Полицейский разглядывал, держа в руках, взятый у Вити «Вид на жительство», отметки и печати, интересовался, по какой надобности прибыли, долго ли намерены оставаться в городе.
— Уедем, как только получим деньги от родителей, — отвечал Виктор. — Думали с сестрой поплавать в море, позагорать. Не повезло с погодой, как говорят одесситы.
— Да, нынче у нас не до отдыха, — полицейский поднялся с кресла. — Документ я у вас на время заберу, господин Абрамович. Не извольте беспокоиться: обычная формальность. Отметки нужные сделаем, срок пребывания, если пожелаете, продлим. Завтра явитесь в центральную полицейскую часть… вот, извольте адресок, — протянул бумагу с гербом. — Часиков, положим, к трем. Устраивает?
— Вполне. — Виктор кинулся к буфету.
— Может, по бокалу шампанского, господин околоточный?
— Не положено, при службе, — повернулся тот к двери. — С вызовом попрошу не опаздывать — ровно в три. Честь имею!
— Собирайся!
Виктор отодвинул портьеру, выглянул на балкон. Подождал, пока отъедет внизу полицейская карета.
— Нет, нет, никаких вещей! Возьми купальник, шапочку. Все в кошелку! Револьвер в сумочке? Заряжен?
Оглядел номер.
— Присядем… Все, как будто…
Они заперли дверь, пошли по коридору.
— Не хмурься, гляди веселей!
Спустились по лестнице в зал.
