Мы подарили ему шариковую ручку, два конверта и блокнот.
– А можно прокатиться на лошади? – отважилась Маринка.
Он отставил пустую кружку, плюнул на окурок, пустил его в костер и предупредил:
– Конь монгольский. С норовом, по-монгольски выезжен.
За седлом был привязан какой-то тюк, мешавший перекинуть ногу.
– Плащ, – пояснил он. – Ватник. В горах ведь погода за час трижды меняется.
Подсадил Маринку в седло, шлепнул коня по крупу, и тот послушно побежал по кругу, удерживаемый веревкой. Действительно – через десять секунд при резком толчке Маринка свалилась на землю, ничего, к счастью, не повредив.
– Хорошо обошлось, – скупо обронил ковбой.
Его товарищи со стадом удалились уже на несколько километров.
Взлетев в седло, он кивком поблагодарил нас, вытянул коня плетью и, в мягком перестуке копыт, умчался в сгущающиеся сумерки.
… – Вот так, – сказал Толя. – Живешь – и не знаешь, что такое существует.
Да; экзотика окружает нас, но почему-то нам, чтобы ее увидеть, необходима рамка телевизионного экрана; того, что рядом с нами, мы порой не замечаем всю жизнь…
Эти бородатые резкие ребята, черные от горного злого солнца, пропахшие конским потом и овечьей шерстью, видали такое, что и не снилось киношным ковбоям в их теплом Техасе.
И под крупными и яркими алтайскими звездами, в свой последний походный вечер, мы еще долго говорили о том, что одна такая встреча, один такой взгляд в тот неведомый мир, о котором раньше и не подозревал, – уже стоят двух недель, и дальней поездки, и перенесенных трудностей, ибо это – еще одна прочитанная и перелистнутая страница прекрасной жизни, окружающей нас.
* * *
– Гм. Ну вот. Да, – бодро сказал редактор. – Проза, конечно, есть, – с пустой приподнятостью констатировал он. – Видите – можете же писать просто. И материал прекрасный! Действительно, это же интересно… – внутри него явственно стучал метроном, отсчитывая ритм и время беседы.
– Вы уже почти достигли уровня публикаций… – Чело его туманилось, баритон тускнел.
– Но тут вот какой недостаток… – промямлил он и окреп, определившись: – Понимаете, чувствуется в этом всем какая-то внешняя, интеллигентная описательность. Вот не отпускает вас ваше филологическое образование!.. Ну смотрите: ваш ковбой очерчен прекрасно, такими скупыми романтическими штрихами. А ведь было бы гораздо правильнее – перспективнее! богаче! – именно его сделать центральным героем рассказа. Глубже проникнуть в этот образ, расширить его, дать психологию, показать – понимаете? – что же заставило его выбрать эту действительно необычную профессию. Развить, разработать эту линию, показать это стадо овец, этих яков, могучих, непокорных животных…
