Скотт глянул на бассейн, где резвилось шумное семейство.
– Расходы, пап. Сам понимаешь.
– Извини, не понимаю, – мягко проговорил Бедекер. – Что за расходы?
Скотт насупился. Длинные волосы юноши были разделены посередине пробором. С бородой сын напоминал чудаковатого механика, с которым Бедекер познакомился на испытательных полетах для НАСА в шестидесятые.
– Обычные расходы, – повторил Скотт. – Пока доехал, пока устроился… А бóльшую часть денег пожертвовал Учителю.
Бедекер понял, что вот-вот сорвется, хотя поклялся не давать воли гневу.
– В смысле, ты пожертвовал деньги Учителю? На что, позволь спросить? На строительство нового лектория? На триумфальное возвращение в Голливуд? Или на покупку очередного городка в Орегоне?
Скотт вздохнул и, забыв про карму, впился зубами в булочку. Потом стряхнул с бороды крошки.
– Проехали, пап, – буркнул он неловко.
– Что проехали? Что ты бросил аспирантуру ради этого шарлатана?
– Я же сказал, проехали.
– Черта с два! Давай хотя бы обсудим.
– Нечего тут обсуждать! – повысил голос Скотт. На них стали оглядываться. Длинноволосый старик в оранжевой хламиде и сандалиях отложил «Таймс» и, потушив сигарету, навострил уши.
– Что ты вообще понимаешь? – бушевал Скотт. – Вы у себя в Америке чокнулись на материальных благах. Свались тебе на голову истина, хрен ведь заметишь.
– Чокнулись на благах, – повторил Бедекер, чувствуя, как гнев улетучивается. – По-твоему, тантра-йога и пребывание в этой жопе мира явят тебе истину?
– Много ты понимаешь! – снова огрызнулся Скотт.
– Я много понимаю в технике, – парировал Бедекер, – а еще понимаю, что только в отсталой стране не могут наладить элементарную телефонную сеть и построить канализацию. А голод и нищету наблюдаю собственными глазами.
– Чушь, – нарочито-презрительно фыркнул Скотт. – Если мы тут не едим стейки, это не значит, что мы голодаем…
– Речь не о тебе и не о тебе подобных. Ты можешь вернуться домой, когда пожелаешь. Это просто забава для мажоров. Речь о…
– Мажор? Я? – Скотт от души расхохотался. – Вот уж не думал, не гадал… Помнится, ты жадничал дать мне лишние пятьдесят центов, боялся разбаловать.
– Скотт, прекрати.
– Езжай домой, пап. Смотри там свой цветной телевизор, скачи на тренажерах в подвале, любуйся своими долбаными фотками на стене и не мешай мне… забавляться.
Бедекер на мгновение прикрыл глаза. Вот бы день начался заново, чтобы можно было все переиграть.
– Скотт, ты нужен нам дома.
– Дома? – удивленно поднял брови Скотт. – И где же мой дом? В Бостоне с мамой и проказником Чарли? Или твоя холостяцкая берлога в Сент-Луисе? Нет уж, увольте.
