– Мучиться?
– А без муки любовь не бывает, березонька белая, это молодые думают, глупые, что глянул глазками, покувыркался на сеновале, вот тебе и она, а потом бегают по углам, топорами машут.
Топорами – это интересно, а почему у меня такой мысли не возникло, по углам бегала, было такое дело в первый год семейной жизни, а вот до топора не додумалась. Фиса улыбнулась, представила меня с топором, по глазам видно, сверкнувшим.
– Молодец, вот и хорошо, мы тебе топор-то найдем, можешь сколько угодно крошить его на кусочки меленькие, ему ничего все равно не сделается, кусочки заново соберутся, и можешь опять бить.
– Как это, соберутся?
– Не убить их, девонька, ничем. Хоть из пушки бей, может только если голову отрубить ихним мечом, и то никто не знает, вдруг заново отрастет. А Амир самый сильный среди них, только если муж королевы чуток мощнее будет, раз он его себя убить просил, значит, может.
Не зря я в руках Амира именно меч представила, а что, меч против топора, кто сильнее? И я расхохоталась, не топор, клюка Бабы-Яги! А Фиса испугалась моего хохота, опять за руку взяла, но удержать не успела, я махалась руками и хохотала. И вдруг хлынули слезы, горячий поток сразу намочил подушку, которой я попыталась закрыть лицо.
– Плачь, миленькая, плачь, слезы все из тебя реченькой чистой вынесут, сердечко твое умоют, золото только и оставят, доброту твою освободят, из-под камня достанут…
– Рина! Смотри на меня, смотри!
Мари схватила меня за голову и заставила смотреть ей в глаза, удар непонятной энергии был так силен, что я откинулась на постель. И сразу темнота.
Они очень хорошо понимали друг друга, Фиса и Мари, сидели у окна в кресле, Мари примостилась на подлокотнике, и говорили на каком-то своем языке. То есть, слова я понимала, а смысл предложений в моей голове никак не укладывался. Что-то о моих эмоциях, которые я должна была передать Амиру, но почему-то не передала, и теперь все совсем непонятно, силы передала, а эмоции нет. А как это, отдать другому эмоции? Ложками? И зачем ему мои эмоции?
– Мари, я же должна Амиру передать только силу и долголетие, почему ты говоришь об эмоциях?
– Все в них, он потерял чувствительность уже очень давно, почти сто лет назад.
– Чувствительность, как это?
– Он ничего не чувствует. В нем только сила и ум.
– Но… он мне руку поцеловал…
– Он пытается вспомнить, ум требует ощущений… но их пока нет. И жажда, она поднимает агрессию. Когда отец получил кровь королевы для возрождения народа, был момент, но он чувствовал только ее. Сейчас он опять ничего не чувствует, кроме жажды твоей крови.
