— Пей, не бойся! Кто не пьет, тот раб! — снова донесся голос Ксантарды. На последней фразе он сорвался на визгливый вопль, больше подобающий другой ведьме. Молодой, рябой и лохматой.
Между тем, река быстро и внезапно очистилась. Кровь в русле иссякла, сменившись обычной водой. И в воде этой Аника смогла даже разглядеть свое отражение, подсвеченное яркой луной.
Только увидела она не свое лицо, давно ставшее привычным. Из воды на девушку взирала совершенно лысая голова, обтянутая болезненно-бледной кожей. Уши были не по-человечески удлиненные, остроконечные. Глаза поблескивали в темноте… а черт лица рассмотреть, почему-то не получалось. Они словно стерлись, как стираются на статуях от времени.
За спиною же маячила пара сложенных до поры до времени кожистых крыльев.
— Кто это?! Это же не я! — вскричала Аника, попятившись от реки.
— Пока не ты, — с каким-то умиротворением парировала странная женщина, — но скоро станешь, не волнуйся. Поздно спохватилась…
А затем вдруг возвысила голос — теперь он звучал со злорадным торжеством:
— …потому что осколки Черной Звезды теперь повсюду. И в тебе тоже, моя милая!
С этими словами женщина стиснула пальцами фигуру, поначалу принятую за щит. Та рассыпалась крошевом, и множество мелких камушков, подхваченных ветром, поднялись к небу. Целые стаи каменной мошкары разлетелись во все стороны — уже, как видно, не увлеченные ветром, а сами по себе…
…рывком подняв голову с подушки, Аника вновь вернулась в уже привычную темноту барака. Окруженная десятками мирно посапывающих или неровно и тяжело дышащих во сне девочек. Голова была ясной, какой не всегда бывала даже поутру. И единственной мыслью было — бежать. Из барака, из облюбованного Ковеном городка. Как можно дальше от творящихся здесь мерзостей. И не ради короля, конфидента или отца. Ради самой себя. Дабы не превратиться в крылатое и ушастое чудовище с бледной лысой головой.
И тянуть с побегом не стоило. Так что покидать убежище Ковена Аника решила этой же ночью. Причем сразу после пробуждения. И плевать, что дверь барака заперта снаружи. В конце концов, для настоящей воровки дверь — не помеха. И уж точно не единственный способ войти в помещение или покинуть его.
Окон в бараке не было. Зато соломенная крыша показалась Анике препятствием легче легкого. Оставалось лишь добраться до нее. За этим тоже дело не стало — благо, часть потолочных досок отсутствовала.
Легкой неслышной поступью бродячей кошки Аника прокралась к давно остывшей печи. Осторожно вскарабкалась на нее, ухватившись за тонкую, но еще прочную трубу. Ладони при этом сделались темными то ли от сажи, то ли от ржавчины. Но юной воровке было не до чистоты.
