Эта скромность тоже была нормальным явлением и совсем не умаляла нашего праздника жизни, потому что и мы хорошо созданы природой, и мир вокруг был бесконечно прекрасен.
Теперь на смену мне пришел тот, кто, по естественным причинам, был сильнее меня, потому что был мужчиной, а я такой же девчонкой, как она сама, хотя и представить не могла, чтобы зависеть от сходных обстоятельств. Я тосковала, что этот мужчина совсем не захочет понимать ее душу, что ему нужно только тело этой девушки.
Когда мы приготовились выйти из дома, он был уже выбрит, брызгал себя одеколоном. И сказал в разворот ко мне:
– Тебе сейчас нужен твой фотоаппарат? Оставь его мне ненадолго. Попользуюсь и верну.
Я охотно кивнула.
3.
Его поступок был ужасен. Папа снова сдержался, как и тогда, в раннем детстве, когда у меня девчонки во дворе выманили розовое алмазное яйцо в серебряной оправе на ножках – старинное, его мне подарила моя няня Евдокия Яковлевна, старая дева, она обожала меня.
Но теперь уже не по моей детской наивности, а по просьбе мужа моей лучшей подруги произошло нечто такое, с чем попросту смириться я не могла.
Этот фотоаппарат папе подарил на фронте друг, которому он спас жизнь. Этот друг уже после войны пропал, папа продолжал его искать всю жизнь. Трофейный фотоаппарат тянулся через все госпитали и ранения за папой, его бережно укладывали в тумбочки, извлекали и вручали, догадываясь, что везет он его маленькому сыну, за будущую счастливую жизнь которого он имел теперь израненное тело, осколок в сердце, и отдал до половины левую ногу.
Тогда все понимали прекрасно и правильно – в тех условиях, где ему без наркоза во фронтовой палатке под разрывом снарядов отпиливали раненную на берегу Днепра ногу, где все держалось на страданиях и зависело от человечности фронтовых друзей, полевых хирургов, медсестер-сестричек – такая вещь, пронесенная через страдания, омытая кровью, была бесценным символом будущего.
Когда, наконец, медсестра привезла раненного папу домой, на плече у нее висел этот фотоаппарат, она сняла его, переночевала и отправилась в госпиталь за следующим «Миленький, потерпи, скоро дом!».
Меня тогда еще не было на свете, но я всегда чувствовала ауру этой вещи, свидетельницы страданий и предвестницы лучшей жизни.
Такой широкопленочный фотоаппарат послужил прототипом отличных советских фотоаппаратов «Москва», они вошли в число тех товаров, качество которых позднее чтилось не только в соцстранах, но и в западной Европе, откуда он был родом.
