Да и призрачное пламя, вьющееся вокруг её руки, стало вдруг выше и ярче, и хотя никакого жара тень пока не чувствовала, но прекрасно догадывалась, это лишь предупреждение. И всё ещё может измениться в любой момент.
Оно и переменилось, с неуловимой скоростью призрачные язычки вдруг заскользили вверх по рукаву старомодного муслинового платья, словно желая добраться до лежавшего на шее завитка, выбившегося из-под заколки.
К девушке ринулись сразу трое из присутствующих, и если первый оказался быстрее всех, зато второй был намного сильнее. Он одним взмахом мохнатой лапы размёл всех в стороны и попытался отдёрнуть Таэльмину от артефакта. По тихому проклятью, сорвавшемуся с губ встревоженного магистра, Хатгерн первым сообразил, что это Изору не удастся. Его собственная ладонь ещё помнила прикосновение гладкого шара, на миг точно прилипшего к коже, причём так плотно, словно он был намазан смолой. И он угадал, в следующий миг неведомая сила отшвырнула лапу разочарованно рыкнувшего огра прочь.
Потому-то Харн поспешил поднырнуть под второй лапой Изора к Таэль и припечатал правой ладонью её охваченную пламенем руку, одновременно второй рукой крепко хватая девушку за пояс. Он желал только одного, взять наказанье на себя, но не представлял, как это сделать. Возможно, нужно дать клятву, или пообещать жертву... либо подарок? Неизвестно, но во всех случаях, попытаться стоит. Не ждать же покорно, как жертвенный бычок?
-Клянусь...- больше ничего герцог сказать не успел.
Пламя вдруг выросло в яростного зверя, вмиг поглотило их обоих и совершенно скрыло за плотной завесой яростно вьющихся рыжих язычков.
-Балтер! - раненым зверем выл, пытаясь пробиться через стену огня Ганти, - сделай что-нибудь, змеи тебя пожри! С чего он вдруг взбесился?
-Алдер... - Рычал Изор, - срочно, глаз судьбы вышел из повиновения!
-Луингор! Если что... не пожалею жемчужину! Встанешь перед фейлами! - с угрозой шипел Ительс.
А внутри огненного кокона было светло, как в жаркий полдень на вершине утёса и странно тихо, хотя, если прислушаться, отголоски происходящего за призрачной стенкой можно было разобрать. Но их постепенно заглушало еле слышное гудение, и если сначала все в груди крепко прижимавшего к себе тень герцога сжималось от отчаянного ожидания вспышки нестерпимого жара, то чуть позже в его душе зародилась робкая надежда.
Артефакт словно чего-то выжидал, или в чем-то сомневался, и все громче гудел простенькую, смутно знакомую мелодию. Всего семь тактов... как сигнал, как вопрос...
