На улице между тем стало намного светлее, огненные блики гуляли по крышам близлежащих домов — мрачное здание святой инквизиции вовсю полыхало, слышались крики. Внезапно часто зазвонил колокол, в окнах домов появились огни свечей.
— Как тебя звать?
— Яна, добрый пан.
— Очень хорошо, Яна. Уходить во время пожара — одно удовольствие.
Рыцарь свернул в закоулок, где в стойле одного доброго пана находился бесценный Гнедко, надёжно укрытый от вражеских глаз. В конце концов меч, даже очень хороший — всего лишь большой ножик, и найти другой всегда возможно. Но вот этот конь… Дороже него у странствующего рыцаря был только его Голос.
* * *
Лес осыпал путников золотом, щедро и без разбора даря его всем — забирайте! Всё одно пропадать! Эх, гулять так гулять!
Первей усмехнулся. Пройдёт всего несколько дней, и все леса в округе прогуляются напрочь, догола.
Сидевшая сзади Яна сильнее прижалась к нему — озябла, хотя на неё и был накинут тёплый суконный плащ, подбитый к тому же мехом, да и одежда на ней была вполне приличная, тёплая и удобная — ни дать ни взять панночка из небогатой шляхты. Вообще, рыцарь хорошо подготовился к зимнему сезону, а всё Голос…
…Они ночевали в каком-то сарае, набитом колким остистым сеном, которое Гнедко время от времени пытался жевать, брезгливо фыркая, но тут же оставлял эту затею. Избаловался на добром овсе да хлебных караваях. «Ведьма» прижалась к Первею спиной в кое-как зашитом платье, поджав босые ноги, стараясь спрятать их под попону, которой они были накрыты.
«Родная, отзовись»
«Да, рыцарь»
«Что делать? Я пока не бесплотен, плюс эта милашка. А в карманах пусто»
Короткий шелестящий смешок.
«Взять деньги»
«Где и как?»
«В городе Люблине живёт один еврей-ростовщик, дающий деньги под залог имущества»
«Какое у меня имущество?»
«А пуговица?»
До Первея наконец дошло, и он рассмеялся в голос.
«Да с тобой и правда нигде не пропадёшь»
* * *
— Слушаю вас, пан рыцарь — еврей был сед и худ, как сушёная вобла. И одет был в какую-то древнюю шубу, сделанную из неизвестного, наверняка давно уже вымершего зверя. На ногах у ростовщика были надеты верёвочные тапки, поверх драных шерстяных чулок. Зачем человеку столько золота, если он ни обуться, ни одеться, ни даже наесться толком не в состоянии?
— Мне сообщили, почтеннейший, что вы даёте под залог?
Еврей пожевал сухими губами.
— Кто сообщил-то, пан рыцарь?
— Земля слухами полниться.
— Бывает, что и даю кому, по своему природному мягкосердечию, что ж… Закон не запрещает, добрый пан.
