Исполнитель - Павел Сергеевич Комарницкий

Конь запрядал ушами, тихонько всхрапнул — почуял засаду, затаившуюся в тёмном переплетении ветвей на том краю круглой поляны, которую лесная дорога рассекала как раз пополам, точно умелая рука булочника каравай свежего хлеба. При мысли о горячем, душистом каравае, только что вынутом из печи, Первей сглотнул слюну. Вот ведь странно устроен человек — на том краю поляны его дожидаются восемь разбойников, причём у двоих из них самострелы, заряженные короткими стальными болтами, способными пробить любой доспех, а ему лишь бы пожрать. Верно говорят, голод не тётка.

Первей вздохнул. До ближайшего каравая ему ещё неблизко, а работу надо было сделать сейчас. Ладно, приступим.

— Эй, разбойнички! — сложив руки рупором, прокричал Первей. — Выходите уже, не прячьтесь!

Теперь он явственно чувствовал их замешательство. До чего наглый пошёл клиент, сам разбойничков задирает. Однако численный перевес и голодное брюхо толкнули разбойников на следующий шаг. Ватага высыпала из лесу, свистя и улюлюкая, в целях запугивания клиента и подъёма собственного боевого духа. Первей не двигался, и вся шайка мигом окружила жертву. Кто-то уже держал Гнедка за узду. В глаза Первею смотрели болты самострелов.

— Ну что, малый, кошелёк или жизнь? — бородатый атаман, могучий, как медведь, и опасный, как тот же медведь-шатун, ухмылялся. — Сам позвал, а за вызов платить надобно!

Разбойнички заржали так, что Гнедко всхрапнул и дёрнулся. Оценили шутку своего атамана.

— Ну зачем мне ваши кошельки? — улыбнулся Первей. — Жизнь, атаман Неясыть. Мне нужны ваши жизни.

Ухмылка сползла с лица атамана. Короткий кивок — и две тяжёлые кованые стрелы с теньканьем ударили в цель.

Один разбойник, совсем ещё молодой, безусый парень, умер мгновенно — стрела попала точно между глаз. Второй, заросший бородищей до глаз, немолодой зверообразный мужик оседал, рыча, как раненый зверь — стрела торчала у него из живота, глубоко засев в могучей мышечной плите брюшного пресса. Двое стоявших рядом разбойников с рёвом рубанули своих товарищей-стрелков топорами, по-крестьянски, наотмашь. Зарубленные стрелки ещё валились на землю, а разбойники с топорами, не прекращая реветь, как медведи, выгнанные из берлоги, кинулись на своего вожака и стоявшего рядом с ним разбойника, высокого косоротого мужика в красной засаленной рубахе, с нечёсаными патлами, повязанными кожаным шнурком.

Как ни неожиданна была измена, атаман и его союзник не растерялись — вместо того, чтобы выяснять причины столь необычного поведения своих товарищей, они встали в стойку, разом взмахнув мечами — мечи были только у атамана и этого, в красной рубахе. Неуклюжий топор против опытного меча оружие, в общем-то, бесполезное, и через пару секунд один из разбойников с топором уже валился, хватаясь за наискось рассечённую грудь, где среди обломков рёбер трепыхалось кроваво-красное. Первей поморщился: сценарий его не устраивал.