Освобождённые стояли, не уходили. Первей улыбнулся.
— Вы свободны, женщины. Что вам ещё?
— Как твоё имя, рыцарь? — спросила одна, пожилая измождённая женщина. На тонком, измученном лице, верно, когда-то бывшем очень красивым, в темноте было не разобрать выражения, но голос…
«Не делай этого! Не делай этого!!!»
— Меня зовут Первей, — вновь улыбнулся рыцарь.
«А-а-а!!! Дурак, какой дурак!!!»
— Храни тебя Бог, Первей. Мы все будем за тебя молиться, покуда живы.
— Да уходите же, быстрее! Сейчас тут будет полно народу, и этих мордоворотов с алебардами тоже!
Первей повернулся и зашагал прочь. Прочь, прочь от этого дома, от этого места, уже успевшего буквально пропитаться злом, человеческими муками и отчаянием, как городская свалка запахами гнили. Ух, хорошо! Человек, ни разу не сидевший в тюремном подвале, не может себе представить, что такое вновь очутиться на воле. Трофейные сапоги были великоваты, и ещё жалко было доброго меча — он остался где-то там, в недрах мрачного здания, пожираемого огнём — но настроение Первея было лучше некуда.
«Родная, отзовись»
Молчание.
«Отзовись, пожалуйста»
Молчание. Жалко…
«Зачем? Зачем ты это сделал?»
«Что именно?»
«Зачем ты назвал своё имя? Захотел прославиться? Ты понимаешь, что теперь за тобой устроят облавную охоту?»
«Ну не сердись. Всё равно бы догадались, чья это работа»
«Одно дело догадались, и совсем другое… Ты бросил инквизиции открытый вызов, и теперь у них нет другого выхода, нежели найти тебя и примерно покарать»
«Я всегда любил открытый бой. Пусть попробуют»
«И попробуют. И попробуют! Не думаешь ли ты, что способен пригнуть к ноге всю Римскую церковь?»
«Один — конечно, нет. Но вместе с тобой, моя Родная — кто знает?»
«Господи, какой ты дурень»
«Кто-кто дурень? По-моему, ты богохульствуешь»
Пауза. Долгая, долгая пауза.
«Ладно. Пытаться достучаться до твоего разума — пустая трата времени. Ты нарушил условия Приговора»
Первей помолчал, прислушиваясь к себе.
«А по-моему, ты ошибаешься, Родная»
«Уж мне ли не знать»
«Вот именно. Я хорошо усвоил — если даже немного нарушить условия Приговора, потом чувствуешь себя, будто съел дохлую кошку. Сейчас же ничего такого я не ощущаю»
Пауза.
«Ты прав. Ну разумеется, ты прав. Ну как я не сообразила…»
«Чего не сообразила?»
«Ну конечно. Это было Испытание. Тебе было назначено Испытание, и ты его выдержал. Всё верно. Значит, так тому и быть»
Шелестящий, бесплотный плач.
«Не плач, Родная. Прорвёмся, чего там!»
«Нет, мой милый. Нет, мой родной. Ты выдержал Испытание. Боюсь, предпоследнее»
