— Вот видите, Петр Егорович, я шел к вам за помощью, а вы… Газета подрывает авторитет, в обком придешь…
— Тоже требуют дисциплины.
— Вы не требуете, а… мораль читаете. Я, извините, не школьник!. Двадцать лет у руководства, а тут… В таких условиях невозможно работать.
— Не можете — подавайте заявление.
— Какое заявление?
— Что при нынешних требованиях рудником руководить не можете.
Чекаленко вдруг весь сжался, в его глазах отразились испуг и удивление. Он несколько мгновений молча смотрел на Юрмакова, потом совсем тихо, нерешительно сказал:
— Да… нет, я… я не в том смысле…
— А в том, что считал себя незаменимым? И напрасно. Не забывайте, в какое время живем. Страна залечивает раны, нанесенные войной. Каждый рубль дорог. Народ это понимает не хуже нас, потому и заботится. А вы… «незаменимый»!
— Я же не считаю себя таким, Петр Егорович. Что уж вы так… Все дело в том, что не могу единолично решать. Я, может, уж и согласен с предложением Тараса Афанасьевича, а другие? Вон поговорите с инженерами рудоуправления — они против. А ведь сами же говорите: сила в коллективе.
— Ах, вон что! С вашими специалистами поговорить? Что ж, однако, поговорим. — Он пододвинул к себе перекидной календарь, полистал его, подумал и поднял глаза. — Сделаем, поговорим, товарищ Чекаленко. О дне встречи потом сообщу.
2
Тарас Афанасьевич несмело входил в приемную начальника рудника. Расправы он, конечно, не боялся, — Стрекач был не из робкого десятка, — но все-таки волновался. Шел и обдумывал, как войдет, что скажет.
Но встреча оказалась совсем иной. Как только он вошел в приемную, дверь кабинета начальника неожиданно открылась и на пороге показался сам Чекаленко.
— О, старина, привет! Заходи. Еще немножко, и ты бы меня не застал, — он долго тряс ему руку. — Ну, как твое здоровье, Тарас Афанасьевич?
— Пока бог милует.
— Вот и отлично. Ты знаешь, зачем я тебя позвал? Вчера пересматривали твое предложение. Вот думаю поставить сюда. — Чекаленко торопливо вышел из-за стола, прошел в дальний угол и взмахнул руками, словно хотел обнять весь кабинет: — Вот сюда поставим большой ящик с землей, соорудим макет рудника: здесь — шахты, а здесь — карьер. Открытые забои, техника, подъездные пути… Пусть смотрят на твой проект.
— Значит, уже решено, Василь Михалыч?
— Да, да. Рассмотрели, идею одобрили, ну и… довели ее до министерства. Мы ведь не одни на свете, наша идея и на других рудниках пригодится.
— О ней уже знают.
— Ну, не все, не все. Страна-то велика. А доходы от предложения — миллионные. Сейчас даже и подсчитать трудно. Кстати, о премии. Вчера мудрили, мудрили: экономический-то эффект пока неизвестен. Как быть? Решили пока вот поощрительную премию тебе выдать, — он достал из стола заготовленную бумажку. — Вот держи, иди в кассу и получай.
