– Наш отец любил пожить. Овдовев очень рано, он вел веселую жизнь и смотрел очень снисходительно на поведение своих любовниц.
– Сколько лет было Мазель?
– Она была молода и очень хороша собой. Мадам славилась своей красотой.
– Была ли она богата?
– Богата? Нет. Но выигрывала очень много денег.
– Как, выигрывала много денег?..
– Да, она принимала гостей два раза в неделю, и у нее велась крупная игра, большая часть доходов с которой, я убежден, переходила в ее карман.
– Одним словом, это был игорный дом.
– Да, игорный дом.
– Зачем же, черт возьми, ваш отец ходил в это место?
– О, все очень просто – наш бедный отец был игрок.
– Да, это меняет многое.
И Панафье, качая головой, говорил себе: «Очевидно, что даже если он не виновен, поведение его таково, что заставляет верить в его виновность. Богатый человек, посещающий игорный дом, отец семейства, имеющий любовницей какую-то странную женщину, позволяющий ей иметь связь с аббатом… Что касается меня, то я на стороне присяжных. Но чувство, руководящее этими двумя молодыми людьми, слишком похвально для того, чтобы я стал приводить их в отчаяние, говоря им это. И, кроме того, не все ли мне равно, каким делом заниматься».
Подумав так, Панафье поднял голову и сказал братьям:
– Послушайте, господа, сегодня я вам ничего не могу сказать. Если вы позволите, я унесу с собой все бумаги, касающиеся следствия и процесса. Я рассмотрю их завтра и сообщу вам мое мнение.
– Хорошо.
– Если я увижу возможность добиться чего-нибудь, если я найду какой-нибудь светлый уголок в этом темном деле, то я присоединюсь к вам.
– В таком случае – берите, – сказал Шарль Лебрен, подавая ему сверток с бумагами.
– Что это такое?
– Это копии всего. Так гораздо легче читать, и кроме того, вы понимаете, что мы желаем сохранить подлинные документы.
– Можете ли вы, господин Панафье, прийти к нам сюда через два дня в это же время?
– Я приду к вам завтра, мсье. Если понадобится, то я проведу за изучением дела всю ночь.
– Благодарим вас! – воскликнули братья, протягивая ему руки.
После этого Панафье вышел, унося с собой бумаги и думая про себя: «Этот Корнель Лебрен последний из негодяев, который расстроил состояние своих детей и убил эту женщину и аббата, чтобы украсть деньги, которые, как он знал, находятся в шкафу. Но, во всяком случае, за пятьсот франков я могу прочесть все это. Мне часто приходилось выслушивать гораздо больше только за обед».
В то же время Шарль говорил брату:
– Я думаю, что он точно так же, как и мы, убежден в невиновности нашего отца.
