Что они там такое особенное едят, удивлялась Арина, растут как на дрожжах! Она ожидала: не успев вырасти, Дедурихины дочки начнут выскакивать замуж одна за другой, как у Арины. Ожидания ее не оправдались: учатся Дедурихины дочки, а на женихов не смотрят. Оно, если разобраться, так и смотреть не на кого — кругом на двадцать километров нет ни одного жениха. Но ведь нашли себе женихов Аринины дочки! Не-ет, с Дедурихой ей говорить не о чем. Да с ней и не поговоришь: чуть что — побежала! То у нее не сделано, другое не сделано… А дочки рассядутся с книжками, шапки соломенные понадевают, и — ха-ха-ха-ха! Даже в лесу слышно, как они смеются. Городскими стали.
Две, которые младшие, попростей будут, из деревни никуда не выезжали, — губы не красят, хвостов на голове не носят… А старшим бы, точно, Арина подол заголила и показала, где город, а где деревня!
Первыми, как принято у Мезенцевых, пошли в баню мужики. Мыться, как только закрыли баню, хорошо тому, кто любит париться, а в остальном лучше, кто идет во вторую очередь: не так жарко, нет угара.
Баню закрывал Володя. Придраться не к чему: головешки залиты, крыльцо подметено, пол вымыт, блестит протертый шестик, новый веник лежит в горячей воде.
Петр Иванович попарился в третий раз.
— У-ах! — выдохнул он, соскальзывая с полка и отдавая Володе веник. Пригнувшись, он бежит по мокрому полу к выходу, очень похоже: Петр Иванович спасается от ос или пчел, жалящих его со всех сторон.
В маленькое оконце струится дневной свет. Горит лампа-коптилка, пламя колеблется, вот-вот погаснет, когда кто-нибудь парится или выходит из бани. Огонек коптилки потрескивает — долетают брызги. И оттого, что лампа горит днем, отодвигая ненастоящую темноту, не покидает ощущение таинственности, которая исходит из темных уголков бани, от ярко освещенных предметов, которые лежат рядом с лампой, из легких и странных шорохов на потолке и у крыльца.
— Кто-то прошел? — Петр Иванович перестал натираться мочалкой и прислушался.
— Птицы садятся! — сказал Володя.
— Молодец, — похвалил его Петр Иванович. — Надо прислушиваться.
— Зачем?
— Молодой человек должен быть наблюдательным. А как же!
— Я же не на границе.
— А где ты?
— В Белой пади.
— Граница везде, — сказал Петр Иванович, нисколько не сомневаясь в правильности своих слов. — Враг будет мыться с тобой из одного таза, и ты знать не будешь.
Последние слова показались Володе интересными, хотя и похожими на книжные, и он сказал:
