— В восторге! — любезно ответил Сапфиров, сгибая кренделем руку и сбоку поглядывая на свою даму. Надюша не особенно ему понравилась: он находил ее несколько вульгарной; кроме того, по странной случайности, она походила на одну из его племянниц, старую деву, очень ядовитую на язык, особенную любимицу жены. Розовая, кудрявая Маруся нравилась ему больше; но той уже завладел Урчаев.
Баркову досталась Валентина, чем он вполне удовольствовался.
Вожделения Семена увенчались полным успехом: усадив господ и пожелав им здравия, он получил от Сапфирова три рубля и столько же от Баркова. Чуть не вскрикнув от радости, скорым маршем побежал домой.
Перебрасываясь остротами и шутками, компания отплыла за несколько верст в укромный уголок и расположилась на полянке у леса. Субретка девиц разостлала на мягкой, пушистой траве скатерть, установила вина, закуски, конфекты, и приехавшие стали угощать друг друга. Надина уселась рядом с Сапфировым и, несмотря на то, что вначале ему не особенно нравилась, успела под конец вскружить ему голову. Маруся, склонив свою миловидную головку на плечо Урчаева, дремала после двух бокалов шампанского.
Пили, ели, смеялись. Капитан предложил выпить брудершафт, после чего затянул песню и облобызался со всеми.
Субретка Дуня умелой рукой то и дело подливала в стаканы вино и подавала господам.
— Смотри, не перелей, — нахмурив черные брови, повелительно и строго шепнула ей Надина: — наделаешь нам хлопот.
Тонкая усмешка скривила Дунины губы.
— Не беспокойтесь, знаю, — ответила она.
Гости быстро опьянели;. Сапфиров скорей всех свалился с ног.
— Ха, ха! прародитель Ной, — смеялся Урчаев, весь багровый, с лоснящейся физиономией и налитыми кровью глазами.
— Оставьте, капитан. Пусть бедный старичок заснет, — сострадательно ответила Надина и прикрыла лицо Сапфирова носовым платком.
Урчаев и сам вскоре, сильно охмелев, заснул.
Валентина отозвала Баркова в сторону, попросила пойти с ней в лес, нарвать ландышей, на что молодой человек изъявил полное согласие, — пошел и, присев около куста, не мог больше встать.
— Извините, — бормотал он: — мне дурно. Сам не понимаю, что со мной делается.
И без чувств свалился на траву.
Затаив дыхание, Валентина выждала несколько минут; видя, что Барков спит тяжелым сном, сдернула перчатку, ловкой рукой нащупала бумажник в боковом кармане, вытащила его и, бегло взглянув на содержимое, вспыхнула от удовольствия; потом торопливо сунула его за корсаж и, оставив бесчувственного молодого человека одного в лесу, бросилась к подругам.
