Кузнец последовал за мной. Я коснулся его груди, когда он проходил мимо.
— Имя?
— Йонас.
Он обогнул наковальню. Я покосился на потолок — с балок свисали инструменты. Ему как раз хватало места, а мне так и вовсе предостаточно — я был где-то на ладонь ниже.
Солнышко встал у меня за спиной.
— Мальчишка еще жив, верно? Я не стану уродоваться за труп.
— Жив, жив, хотя едва ли здоров.
Йонас присел, обхватил одной ручищей горн, а другой — наковальню.
— Ты уже делал это прежде, — ухмыльнулся я.
— Да. — Он осклабился. — Уже чую вкус твоего золота, мальчик.
Он напрягся, готовясь рывком поднять наковальню. Вот тут я и ударил его молотом, который взял с ближайшей скамьи. Я попал в висок, рядом с глазом. Звук был похож на тот, с которым он пнул ребенка. Молот опустился, залитый кровью, и Йонас рухнул на наковальню.
— Что? — спросил Солнышко, будто не мог чего-то разглядеть впотьмах.
Я пожал плечами.
— Никаких правил. Ты же слышал.
Мы оставили их обоих лежать в крови. Огонь и так обглодал мне лицо, хватит уже, и даже если мальчик мог ходить, взять его с собой в Иберико было бы более жестоко, чем оставить еще на месяц у Йонаса. По крайней мере, он смог сесть и оглядеться, то есть всяко был в лучшем состоянии, чем его хозяин.
Мы повернули за угол, прошагали по улице и оказались на площади. Пришлось проталкиваться мимо помощников пекарей с подносами хлеба на головах, груженых телег, содержимое которых вот-вот должны были разложить на прилавках по обе стороны надвратных башен. Здесь кипела жизнь: поздно приехавшие торговцы спешили установить столики и навесы, горожане бойко покупали, монеты звенели в их кошельках, взгляды метались, высматривая выгодные сделки в предрассветных сумерках.
— Нам повезет, если удастся найти человека Правительницы в этой толчее.
Солнышко попытался ухватить булку с лотка и промахнулся.
— Не теряй веры, мужик. Насколько трудно разглядеть короля?
Я забросил поводья Упрямца к нему на седло и пробежал пальцами обеих рук по волосам, разбросав их по плечам и спине.
Мы подошли к воротам. Над нами поднималась к бледному небу гладкая стена. Копыта стучали по мостовой — мы провели своих животных через темный тоннель ворог длиной в десять метров.
— Я поеду с тобой.
Голос из черных теней у выхода.
— Вот видишь, Солнышко, нас опознали.
Я повернул голову и ухмыльнулся. Свет с востока очерчивал его лицо.
Кто-то вышел из тени и приблизился к нам черным пятном. Женщина.
Она подъехала ближе на высоком вороном жеребце, завернутая в темный плащ, словно боялась замерзнуть.
