– Вы можете дать объявление и нанять шофера-любителя. Уровень безработицы зашкаливает.
– Могу, но дело не в этом.
– А в чем?
– В том, что Ингрид меня вдохновляет. Ее скромность граничит с умственной отсталостью, но она блестяще справляется со всем, что делает. Кроме любви, разумеется. Отсюда мораль: с тех пор как я знаю, до чего же здорово вести расследование вместе с ней, я не могу решиться на что-то менее захватывающее. Да, я эгоистка.
– Вы говорите со мной откровенно, шеф, и я поступлю так же.
– Мой бедный Жером, еще немного – и ты развалишься. Выглядишь просто ужасно. Кошмар.
– Недосып – это ерунда. Вообще-то я не хочу снова рассуждать о последних минутах Туссена. У меня есть кое-что о Банголе.
– Говорят, он вернулся на родину. И вроде бы даже умер.
– Я большую часть ночи провел, расспрашивая таксистов. Жена в бешенстве, но оно того стоило. В свое время Банголе работал по ночам.
– Якшался со всякой африканской элитой, я помню. И что?
– Один тип, который часто его подвозил, сказал, что он ударился в религию.
– В религию?
– В секту или что-то навроде того.
– Кришна, Мун, свидетели Иеговы или обожатели дайкона?
– Он не знает. Или прикидывается, чтобы побольше денег у меня выудить. Вот его телефон. Наверняка вам повезет больше, чем мне.
– Это почему?
– Потому что Ингрид прекрасна, как солнечный луч, а есть люди, которые не могут перед этим устоять. Тот парень как раз из таких, я чувствую.
– Ты знаешь, что бываешь страшнее меня, когда берешься за дело?
– У меня были хорошие учителя.
– А я пока еще думаю.
Лола села в вольтеровское кресло и закрыла лицо пледом. Она может вовлечь Ингрид в тяжелое, невероятно рискованное расследование, которое рано или поздно столкнет их с неотразимым майором Дюгеном. Или позвонить самому Саша, чтобы передать информацию о таксисте.
Несколько минут спустя она отбросила плед, снова глотнула рома и достала из раковины блюдце. Налив туда добрую дозу божественного напитка, Лола сунула блюдце под нос Зигмунду. Далматинец понюхал ром и, не раздумывая, принялся лакать. Этот пес был во всех отношениях замечателен. Лола глотнула еще. Ром нашептывал ей, что дружба – это священное сокровище. И что живыми друзьями, возможно, надо дорожить чуть больше, чем умершими.
– Если бы это был не ром, а аквавит, я бы чувствовала себя как в каком-нибудь скандинавском детективе, – призналась она Бартельми, который теперь расплачивался за свои ночные похождения, зевая с риском вывихнуть челюсть.
