Семенов протягивал ему легкий спортивный скафандр и шлем с солнцезащитным забралом:
— На вот, примерь, — сказал он. — Лучше, чтобы он подошел. Другого все равно нет.
— Где мы? — ошалело спросил Алеша, потирая ушибленную макушку.
В проходе засмеялись:
— Ну и соня! Забыл, куда летел…
— Я на Землю летел, — растерянно сказал Алеша. — К маме…
Семенов внимательно посмотрел на него и потрогал ему рукой лоб.
— Ты, случайно, не перегрелся, парень? — спросил он. — Какая Земля? Какая мама?
— Погоди, — остановил его нахмурившийся Вараксин и обратился к Алеше: — Ты что, и в самом деле думал, что мы летим на Землю?
— Конечно, на Землю! — Алеша едва не плакал. Он не понимал, что происходит. — Вы же сами говорили: ледовые катки Европы… разгоняешься так, что никакой черт не догонит…
— Говорил, — серьезно кивнул Вараксин. — А теперь, дружок, выгляни в иллюминатор. Как, по-твоему, где мы?
Алеша послушно повернул голову к иллюминатору. До самого горизонта, близкого и заметно округлого, простиралась голубая ледовая равнина, а над горизонтом, заливая равнину призрачным светом, вставал рыжеватый, до боли знакомый Юпитер. Старина Джуп.
Чуть поодаль от него в непроницаемой черноте космоса сверкали яркие немигающие звезды.
— Ну, так где мы? — настойчиво повторил Вараксин.
— Не знаю… — пролепетал Алеша.
Кто-то присвистнул. Кто-то, кажется, Волына, пробормотал: «Ну и дела…»
— Это что же, — заговорили в проходе, — получается, парень не знал, куда летел? Так нам что, возвращаться теперь?
— Эх, — огорченно протянул толстяк Пуртов, — плакал отпуск.
На него тотчас зашикали: «У человека горе, а ты…»
— А что я? — огрызнулся Пуртов. — Я ничего. Я как все…
Повисло тягостное молчание. Алеша готов был от стыда лопнуть. Так опозориться перед ребятами… Ему казалось, Галка смотрит на него с негодованием и презрением… А хуже этого на свете ничего не могло быть.
Нарушил затянувшееся молчание Дворецкий, вывалившийся из кабины пилота и обиженно возопивший: «Ну, скоро вы там? У меня все ноги затекли, пока долетели, а вы тянете…» Трагикомичность момента прошла мимо него.
Тут же загалдели все разом.
«В самом деле… раз уж проделали такой путь, давайте покатаемся…»
«Эй, Дворецкий! Все ноги, говоришь? Сколько их у тебя?»
«Ребята! Кто видел мои коньки? Они вот тут, под сиденьем были…»
Кто-то подошел к Алеше. Он поднял глаза и увидел Галку. В руках у нее была запасная пара коньков.
— Пойдем, что ли, чемпион, — позвала она.
…Они стояли, взявшись за руки, на вершине высочайшей горы Европы. Европа — одна из лун Юпитера. Она сплошь покрыта льдом, невероятно гладким, а под ним — пятьдесят километров холодной воды, в которой ходят неясные гигантские тени. Ледовые катки Европы… Они простирались внизу, подобно синему стеклу. Они были похожи на застывший газ, прозрачный, весь в таинственных разводах, какие бывают, когда в стакан воды уронишь каплю синьки. Тут и там виднелись черные точки людей на коньках. Они разгонялись по склону горы, пулей вырывались на простор бескрайней долины и неслись во весь дух по идеально гладкому катку, созданному природой. Алеша никогда не видел ничего подобного. Это было так красиво, что дух захватывало… И рядом была Галка. О чем мечтать еще?
