– Сзади! – страшным голосом рявкнул Зигфрид, и только выработанный за время походов рефлекс спас Книжнику жизнь.
Он рухнул, ощутив, как над ним пронесся сгусток сжатого воздуха, и что-то тяжелое гулко упало рядом. Парень застонал: его все же задело, ударив по ребрам, заставив болезненно кувыркнуться. Он резко поднял взгляд. Прямо перед ним был хребет громадной зверюги, очевидно, бросившейся на него с дерева. Глаз успел отметить, что тварь была начисто лишена шерсти, и более того – сквозь полупрозрачную кожу отчетливо проглядывали мышцы и даже внутренние органы. Особенно потрясало бешено колотящееся сердце за костями, будто состоящими из мутного стекла.
Впрочем, тварь отнюдь не выглядела хрупкой. Она напоминала бы помесь леопарда и волка – если бы не необъяснимая полупрозрачность. Ребра за прозрачной кожей резко вздымались от частого дыхания. Мгновенно вспомнился Чико – верный друг и боевой товарищ, пораженный подобным недугом. Если это, конечно, недуг.
Взбешенный промахом, зверь развернулся прыжком и готов был прикончить оцепеневшего парня, у которого не было никаких шансов – ни вытащить нож, ни воспользоваться арбалетом.
Спасение пришло неожиданно. Сбоку метнулось что-то бесшумное, стремительное – и сбитый с ног хищник кубарем полетел в сторону. Секунду спустя два зверя яростно сцепились в плотный смертоносный комок.
Грымза. И на этот раз Книжник решил не оставаться в долгу. Было совершенно ясно, что зверь из Чащобы гораздо сильнее крысособаки, и быстро одолеет ее. Парень не дал хищнику такого шанса: сдернув с плеча арбалет, он выстрелил, почти не целясь.
Выстрел вышел удачный: с пробитой башкой тварь кувыркнулась через голову и мгновенно отключилась. Впрочем, это не остановило Грымзу: она продолжала свою войну, грызя и терзая отвратительное полупрозрачное тело. Брызнула бледная кровь, на воздухе странным образом обретшая розоватый оттенок, и победа перешла в пиршество: Грымза принялась вгрызаться в тело, добираясь до горячих потрохов, после чего, безо всякой паузы начала жадно жрать. Не прошло и пяти секунд, как крысособака практически полностью погрузилась в труп жертвы, словно в кокон. Сквозь прозрачную плоть было видно, как крысопсина двигается, жрет и давится, и это движение напоминало бунт взбесившегося плода, стремящегося вырваться из чрева самки.
Это было настолько омерзительно, что Книжник отвел взгляд. Зигфрид еще некоторое время с любопытством наблюдал за происходящим, заметив:
