Аллегри решил пока не сообщать им, что Гёбёкли в кои-то веки пустил в трактир не того человека. Еще неизвестно, чем это закончится.
— Вообще-то, я не собирался "заимствовать" ничего из Хранилища Знаний. Но мне необходимо туда попасть.
Его соседи присвистнули, а тот, что сидел напротив, даже хлопнул по столу.
— Самоубивец! — провозгласил он. На них стали оборачиваться. Заметив это, он понизил голос. — Хранилище закрыто. Ты не знал?
— Ну, думаю, меня туда пропустят, — сказал Аллегри, памятуя о письме Алис. Как-никак, она была не последним человеком в Чатале, как, впрочем, и на Архипелаге.
— Точно самоубивец! — прошептал щербатый.
— Он его убьет, — согласился с ним второй.
— Да кто — он? — художник начал раздражаться. Все время, что Аллегри ехал по этой стране, у него возникало чувство, что местные жители чего-то недоговаривают.
— Ууст Второй, кто-кто, — они оба понизили голос. — Ему сказали, что в Хранилище есть книга, в которой написано, как его свергнуть. Он хотел ее уничтожить, однако ему это не удалось.
— Оно ведь живое, Хранилище-то, — сказал хрюкающий тип.
— И теперь, ко всему прочему, еще и обиженное.
— Они правду говорят, — услышал Аллегри голос за спиной. — Я бы тоже обиделся, если бы мои вещи попытались спалить магическим огнем.
Все повернулись к говорившему.
— О, Чапель!
— Здорово, Чапель!
Аллегри проследил за их взглядами: позади него стоял мужчина лет тридцати, может, старше. На голове у него был повязан красный платок, расшитый золотыми нитями. Впрочем, как успел заметить художник, чатальцы предпочитали такие платки всем другим головным уборам.
Незнакомец поклонился, что смотрелось несколько комично в темном, пропахнувшем едой и перегаром зале.
— Чапель. В некотором роде ваш коллега. Люблю произведения искусства.
Художник подал ему руку и представился.
— Я слышал, — сказал Чапель, и глаза его странно сверкнули.
Затем до Аллегри дошло.
Он успел забыть о своей славе, а между тем, она никуда не делась, а от неожиданного исчезновения художника еще и возросла. Судя по тому, как странно — намекающе — говорил Чапель, он сразу понял, кто перед ним.
Аллегри, впервые за много лет, запаниковал по-настоящему.
Однако новый знакомый неожиданно ему подмигнул, и, силой вытащив Аллегри из-за стола, направился к выходу.
— Ээй, вы куда? Время детей еще не кончилось! — крикнула разносчица.
— Плевал я на их суеверия, — пробормотал Чапель, и затем, уже громче, сказал. — Мы ненадолго!
Снаружи морозило: Аллегри не успел даже толком одеться.
