Я взглянул на ойгура. За все время, что мы знакомы, он никогда не выдавал того, что у него внутри. Не то чтобы меня когда-нибудь интересовала его биография, однако что мне о нем действительно известно?
Он всегда или подкалывал меня, или уходил в себя, да так, что до него невозможно было достучаться. Либо, если это становилось необходимым, просвещал нас с Омо насчет некоторых вещей, но крайне неохотно.
Он бывал раздражительным, но без него мы бы вряд ли выжили.
Я одернул себя. Не стоит даже думать о нем в прошедшем времени — он еще не мертв.
— Я — Аккин, — представился старик, несколько запоздало. — Шаман народа Руаннан. Лежи, лежи, — я попытался пожать ему руку, — не будешь дергаться, завтра встанешь.
— А что Винф? — спросил я.
— До утра не проснется — сниму кокон. Я сделал все, что мог, — его взгляд, вначале так напугавший меня, смягчился.
Омо бесшумно выскользнула из дома. Я проводил ее взглядом.
Могу себе представить, как мы выглядели до того, как нас собрали. Надеюсь, она этого не видела.
— Полулунку съел паук, — сказал шаман. — Если ваш друг проснется, скажи, что она все равно бы не помогла его родным. Пусть ищет пустынников, и желательно чем быстрее, тем лучше. Они помогут.
Аккин вышел.
В тот же день, вечером, я полулежал на постели, а Омо сидела рядом. Мы не говорили, просто смотрели на зеленый кокон, окутывающий мягким сиянием тело Винфа.
Странное чувство. Он как будто был и здесь, и в то же время, где-то в другом месте.
Вместе с сумерками пришел и холод. В какой-то момент я заснул, и ночью мне грезился все тот же потусторонний зеленый свет.
Проснувшись, я впервые в жизни боялся открывать глаза. Впрочем, мне, так или иначе, пришлось бы столкнуться с правдой.
Кокон был на месте. И Винф в нем — тоже.
— Он не вернется, так ведь? — спросила Омо.
— У нас еще есть время.
Некоторое время мы молчали.
За стеной кто-то ходил. Скрипнула дверь, и внутрь заглянул Аккин.
— Думаю, вам стоит выйти, — тихо сказал он.
Омо помотала головой. Гелиал, ее второе сердце, сжался до размеров небольшого шарика и почернел. Она прикрыла его рукой. Даже не глядя, я знал, что со мной происходит то же самое.
Мы остались. Чтобы ни произошло, я и Омо должны были встретить это прямо и с открытым лицом.
Она помогла мне сесть на постели.
Старик, отвернувшись от нас, стал распутывать кокон. Узловатые пальцы погружались в свет, чтобы вынырнуть оттуда со змеящейся нитью. Он осторожно наматывал ее на запястье и затем, сильно дернув, отрывал от кокона.
