… и меня потянуло вперед, и чем дальше в воду, тем труднее было сопротивляться. Полулунки оказались похожи на морских змей. Они метнулись в мою сторону, сверкая острыми, как бритва, зубами, и…
Белое солнце зажглось перед моей грудью, протянуло нити к лесу, миг, и меня вытяноло из воды.
Я сижу на холодной земле, а они скалятся на меня из воды, щелкая зубами. Странная, внезапная, несправедливая боль в груди, а затем темно и спокойно…
Так уже было. Запахи дерева и тепло солнца, и чей-то разговор. Шепот: один голос надтреснутый, как старая кора, другой молодой, тревожный.
— …Надо к отшельникам, — сказал первый голос. — Он должен успеть до лета, до Поворотного месяца.
— А полулунка?
Тишина, затем снова, тот же человек:
— И что, ничем нельзя помочь?
Звуки речи были смутно знакомы; покопавшись в памяти, я извлек образ худенькой, почти ободранной девчонки… девушки с белыми волосами и красными татуировками на запястьях. Омо.
Все плыло.
Я снова был в летнем доме Руаннан. Омо и какой-то старик в цветастой накидке стояли возле окна, переговариваясь. Он обернулся, когда я посмотрел на него.
Какое лицо! Морщины пересекали его в самых разных направлениях, а кожа, когда-то светлая, была выкрашена солнцем в насыщенный красно-коричневый цвет. Глаза казались чем-то отдельным, словно их взяли с другого, молодого лица. От них исходило то же ощущение жути, что и от озера…
Кршадон!
Я вспомнил кошмар, который снился мне этой ночью, и вздрогнул. Как хорошо, что это был всего лишь со…
На периферии зрения угадывалось что-то зеленое, светящееся, и, повернув голову, я увидел кокон, внутри которого лежал Винф. Его тело было в полном порядке, однако у меня возникло подозрение, что далеко не все так радужно, как, может быть, выглядит.
— Я призвал его душу.
Старик присел на край моей кровати. Я не успел заметить, как он вошел. Омо осталась на пороге. Вид у нее был убитый.
— Видишь ли, тело мы собрали, — сказал старик. — Успели. Кое-что потеряли, конечно, но это… можно восстановить, — он что-то сделал с коконом. Тот вспыхнул. — Однако душа… она еще не вернулась. Еле уговорил его подумать.
— Подумать над чем? — я слегка оторопел.
Меня вдруг прошиб холодный пот. Все, что мне приснилось, и не сон вовсе.
Да уж, эта ночь навсегда останется в моей памяти.
— Над тем, хочет ли он остаться живым или уйти навсегда. Там есть люди, которых он потерял здесь, и расстаться с ними пока выше его сил.
Старик пожал плечами, как бы говоря, что от него больше ничего не зависит.
