Зеленое сияние блекло на глазах.
Аккин потянулся за следующей нитью и замер, касаясь света пальцами. Мне показалось, что кокон вспыхнул.
— Что там? — спросила Омо.
Шаман сделал знак помолчать. Он приложил к кокону вторую руку.
— Кажется… просит подождать.
— Это значит?.. — спросила Омо.
Старик кивнул.
— Это значит, — он присел на мое ложе.
Время текло медленно. Вдруг мне пришла в голову мысль, что Винф наверняка уже проснулся, а теперь лежит и внутренне над нами подсмеивается.
Это было бы вполне в его духе.
Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, я поднял кулак и погрозил им в сторону кокона.
— Если ты, засранец, не проснешься, убью!
Легкий ветерок коснулся моей головы; оболочка лопнула, как мыльный пузырь.
Винф выгнулся колесом и захрипел что-то нечленораздельное. В панике я оглянулся на Аккина, тот сидел, прикрыв глаза, с безмятежным лицом.
— Аккин!
Ойгур между тем начал кашлять, причем так, словно пытался избавиться от своих внутренностей. Омо уже была рядом с ним — когда только успела? — и держала его за руку, как будто это могло помочь.
— Ты! Сделай хоть что-нибудь! — я потихоньку начинал впадать в бешенство, видя бездействие Аккина. Кто, в конце концов, тут шаман? Разве он не должен лечить больного до конца, будь то смерть или выздоровление?
Однако его прозрачные, цвета кршадонской воды, глаза оставались спокойными.
— Смотри на него, — сказал он.
Я оглянулся: ойгур больше не кашлял. Он смеялся.
— Ну вы даете, — сказал Винф хрипло. — Нельзя было немного подождать?
Я только махнул рукой и вышел из дома. Омо осталась с ним.
Стоило ли вообще переживать?
Глава 8. Где душа у флейты?
Ворона стояла на пороге. У Аллегри ее размеры вызвали некоторое беспокойство — не каждый день видишь птицу размером с небольшую лошадь — однако он не боялся. В клюве у нее была зажата палка или металлический прут, сразу и не разберешь.
Она хрипло каркнула, прут упал на землю. Подтолкнув его лапой, птица разбежалась и тяжело взлетела. Вместе с ней с окрестных краснолистов поднялись стаи ворон.
Странно, подумал художник. Он не помнил, чтобы в Алавесте когда-либо росли чатальские деревья.
Ну конечно, это был сон, и проснулся Аллегри не где-нибудь, а в гостинице Парапелта. За ночь выпал снег, и было слышно, как на улице переругиваются владельцы повозок, застрявших в грязи.
Вставать не хотелось, и он знал, почему.
Встреча с сестрами все только запутала. Дудочка разбита, и куда идти, было не совсем ясно.
Шати упоминала Храм Музыки. Алис говорила о нем. Возможно, в чатальской библиотеке есть какие-нибудь сведения…
