Значит, допиваю стакан, а тут дверь у избы налево — и на пороге председатель сельсовета Татьяна Максимовна Никитина и главный зоотехник Анна Ивановна Казакова, обе женщины. Увидел их — и вино мне не вино. Ну, думаю, неужто ты, Молоков, чего-то накуролесил? Думаю и вспомнить не могу, балда балдой, однако какую-то вину чую за собой.
— Алеша, — зовут меня они. — Выйдем на улицу.
Я армянам: «Пейте, робята, за меня и за себя», а сам на улицу. Чему быть — тому не миновать, думаю. Вышагнул за порог, а женщины мне:
— Алеша, садись в машину.
Сел я в председательский «газик», тепло мне и в сон склонило незаметно. И не проснулся бы долго, опять же они будят:
— Вставай, Алеша, приехали!
Глядь из кабинки — лес да кусты, избушка какая-то. «Где я?» — спрашиваю у женщин.
— На работе, Алеша! — смеются они. — Пасти молодняк будешь, полно тебе гулять, поить кого попало и себя губить. Иди в избушку, отдохни. Скоро телят должны пригнать, тогда и гурт примешь.
Сказали так-то и угнали на «газике». А у меня так муторно, так муторно на душе, и пересохло все нутро, и лихотит с чего-то. Известно, с пьянки. В нагрудный карман сунулся, пятнадцать рублей — десятка, тройка и два рубля. «Смотри-ко, не вытащили женщины! — подивился я. — Стало быть, доверяют мне».
Чего делать? Попить охота, не из лывины же и не из реки мутной пить. Охота квасу или сыворотки, шибко хорошо одавляет похмелье.
— Не спите, ребята? — приподнялся Молоков на локтях. — А не мешаю я вам?
Пайвин чего-то хотел сказать, но гости опередили: в три голоса попросили рассказывать дальше.
— Соображаю, значит, где-то все равно поблизости деревня есть. А раз деревня, то и лавочка.
Пошел туда — конец, сюда — конец. Везде вода, озеринки калачами, река. Да чего же это?! Залив какой-то… Должна же суша быть.
Промеж кустов двинул и верхом выбрался на степь, а за ней деревня и церковь белая-белая. Церковь, конечно, мне ни к чему, мне лавочка нужна.
Захожу в деревню — улицы зеленые и чистые от конотопа, дома светлые и справные. Выбрал я один и постучал в воротца. Открывает их девушка. Вижу, молодая, еще не замужем, по соотношению к человеку — городская.
— Вам чего, дяденька? — вежливо спрашивает она.
— Да кваску или сыворотки, — отвечаю.
— С похмелья? — а сама так душевно улыбается.
— Аха, девушка…
Вынесла она, мне трехлитровую банку с квасом, хватанул я ее всю, и… срам какой! — вывернуло мое нутро, прямо тут же, всего-то и успел к пряслу отбежать, выблевал. Очистило нутро, вытер слезы и бороду, а девушка тут как тут и приветливо подает новую банку с квасом. Еще выпил и совсем отошел. Поклонился девушке в ноги и айда обратно.
