Степь миновал и уж подле бора на просеке, покуда высоковольтная на деревню, вспомнил про лавочку. Вспомнил и опять чуть не выплеснул из себя квас. Ну ее, думаю, гамыру, только травить остатное здоровье. А и чего после скажут обе женщины?
К избушке подхожу — «газик» стоит, возле него Татьяна Максимовна и Анна Ивановна.
— А мы ждем тебя, Алеша, — говорят мне ласково. — Вон Пайвин принял гурт, теперь твоя очередь.
Вот как я здесь и оказался. Значит, пастух я, — с гордостью закончил Молоков и принял от рыбака Левы сигарету.
Пайвин начинал уже злиться на Молокова. Ишь, растрепался придурок! Надо о деле, а он о пьянках-гулянках. Рыбаки — люди только с виду простые, а небось, кроме пацана и шофера, — начальство. Достоинство перед ними нельзя терять и замолвить самое необходимое.
Он похохотал над простодушным повествованием напарника и присел на постели у окна:
— Мы, конечно, с Алексеем Ивановичем новички, первый год тут пасем скот. Что ж, условия правления колхоза мы приняли, не жалуемся. Коровенку дойную нам дали, продукты…
Но вы поглядите, что за избушка. Ладно, уколотили потолок и стены картоном, а то ведь земля сыпалась сверху, ветер насквозь в пазы свистел. Я жену сюда намерен выписать на лето, пищу нам готовить. А разве можно женщине жить при таком очаге? Стыдно!
Голос у Пайвина зазвенел с рыдающим оттенком. Примолкшие гости ждали продолжения.
— Ладно, — спокойно произнес Александр Сергеевич. — Избушка — куда ни шло. Политический недогляд за нами. Месяц доживаем, а ни радио, ни телевизора, ни газет и журналов, а линия рядышком. Зимой в деревне агитаторы, секретарь парткома, приезжие из района только о том и твердят: «Нести политику в массы, воспитывать сознательных борцов и трудящихся». В деревне мы и без того сознательные, там и радио, и свет, и телевизор, и пресса. И кино постоянно, и народ кругом.
— Шуро, — вдруг по-домашнему перебил Молоков своего напарника. — Ну, какой же недогляд политический? Откуда сюда радио проведут, к чему телевизор, если электричества нету?
— А линия, линия-то в ста саженях от нас! — крикнул Пайвин.
— Так она же высоковольтная, Шуро. А на каждую избушку где наберется колхоз трансформаторов! Зоотехник часто бывает, беседует, книги и газеты дает. Опять же ты сам отказался от транзистора: хочу, мол в первозданной тишине жить, чтоб никаких соблазнов, чтоб в лавочку не манило. Ты же сам говорил?
— Говорил, говорил, — сердито передразнил Пайвин Молокова. — Эх, ты, Олеха! В газету, в газету надо пропечатать наше руководство.
