— Да, и Пьер, Рафаэль, Тома… все наши.
— А еще кто?
— …
— Девчонки?
— Ты ревнивая?
— Нет, просто интересуюсь.
— Ревнивая!
— Скажи мне, кто там был, и я посмотрю, есть ли у меня причина для ревности.
— Девчонок не было.
— Неужели? Вы что, ходили на ночную дискотеку в гей-клуб?
— Не было девчонок, которых ты знаешь.
— Но ты-то их знаешь прекрасно!
— Альбана, мы встретились месяц назад, и я виделся с людьми, с которыми был знаком до тебя.
— С девчонками… с которыми ты, наверно, и не расставался…
— Черт, ну ты зануда!
— Это я зануда?
— Да. И приставала.
— Я приставала?
— Ты меня бесишь своими вопросами. «Что ты делал? С кем?» Черт, оставь меня в покое! Дурь какая-то, раньше ты не была такая разговорчивая.
— Раньше чего?
— До того, как мы стали вместе.
Снова молчание.
Альбана была еле жива: Квентин только что высказался куда уж откровеннее: они «вместе», но притом у него к ней претензии. Что ответить? Да и стоит ли открывать рот? Она слишком разговорчива, плохо выражает свои мысли, и ее все время заносит. Она даже не говорит, а тявкает. Квентин прав: она зануда. А если она сама себя не переносит, так чего ждать от других? Альбана заключила, что ее жизнь зашла в тупик.
— Альбана, не плачь…
— Хочу — и плачу…
— Хватит…
— Тебе-то что, раз я зануда и приставала?
— Альбана…
— И вообще, что ты тут забыл? Ты же в гробу видал зануду и приставалу.
— Хватит плакать, я не говорил этого…
— Нет, сказал.
— Сказал, потому что ты меня достала. И я совсем другое хотел сказать…
Альбана воспрянула духом: у Квентина изменился тембр голоса, сейчас он излучал примирение. Так, надо заткнуться. Пусть продолжает в таком же духе. И не портить все своими резкостями.
— Альбана, мы же с тобой вместе.
— Да неужели?
— Ну конечно мы вместе.
— Правда?
— Вместе! Разве ты не веришь, что вместе?
— Верю. Мы вместе. Тогда почему ты ушел без меня, Квентин?
— Привычка… старая привычка… так быстро человеку не измениться…
Альбана совсем не умела признавать свои ошибки и потому ощутила безумное восхищение Квентином, у которого для этого хватило и смирения, и смелости.
— Я люблю тебя, Квентин! Ну просто безумно люблю!
— О’кей.
— И люблю только тебя одного.
— О’кей.
— Я для тебя готова на все, я защищу тебя от кого угодно.
— Все в порядке, Альбана. Мне помощь не нужна, у меня и самого кулаки крепкие.
Он хвастливо возразил ей тоном самодостаточного самца, а Альбане послышалась насмешка над ее не слишком спортивной фигурой. Вместо того чтобы воспользоваться перемирием, она подпустила желчи:
