Через пять дней после той операции Джек лежал на койке в одних трусах и смотрел в потолок. В палатке он был один. И было ему плохо. Очень плохо.
По ночам ему снилось, что он лежит на чёрной, голой земле под низким, хмурым небом — и нет сил двинуться. Сон изматывал, как марш-бросок. Даже больше. Джек просыпался с больной головой, мерзким вкусом во рту и безотчётной тоской. Он никак не мог закончить письмо домой и не желал ни с кем разговаривать не по делу.
Больше всего сейчас его утешили бы бои. Но отделение ополовинело, его не посылали даже в рейды. Да и активных боевых действий не велось, хоть и блуждали слухи о новом наступлении, которое скоро начнётся. Джек подумывал обратиться к врачу, потому что ощущал — его вялость просто-напросто следствие нервного истощения и, похоже, ему надо лечиться.
В палатку вошёл Иоганн.
— Ты тут? — швейцарец сел на кровать. — Не спишь? Хорошо.
— Что случилось? — Джек спрыгнул и сел на нижнюю кровать, отметив, что сержант выглядит каким-то скованным.
— Уезжаю, — Иоганн вздохнул.
— За пополнением, что ли? — без особого интереса спросил Джек.
— Да нет… — Иоганн кивнул на свой собранный рюкзак. — Вообще. Кончился мой роман с Ротами. Жаль.
— Стой, куда уезжаешь-то?! — встрепенулся Джек. — Не понял, ты что?!
— В школу к отцу. Подучусь и стану офицером… — Иоганн поднял с пола какую-то пылинку, сдунул её с ладони. — Вот так.
— Ребята знают? — сразу спросил Джек. Иоганн кивнул:
— Ага. Я им сказал, они снаружи в волейбол играют. Жозеф, правда… но я ему напишу потом. Вы все очень хорошие солдаты и вы все мои друзья. Да, так.
— Ты тоже был очень хорошим командиром, — искренне сказал Джек. — А кто… ну, кто будет командовать отделением? Неужели Хелен?
— Конечно.
— А замом кто? Эрих?
Иоганн помедлил.
— Фишер утвердил тебя.
— Меня?! — Джек изумлённо посмотрел в глаза сержанту. И засмеялся — впервые за очень долгое время. — Это что, прощальная шутка?!
— Да нет, всё вполне серьёзно, — Иоганн не улыбнулся, и Джек озадаченно моргнул:
— Да ты что?! Я же тут без году неделя… и я всего лишь ланс…
