От этого искажения у нее закружилась голова и сжался желудок. Его немногое содержимое поднялось по пищеводу, и, как ни пыталась Сьюзен сдержать приступ рвоты, ей так и не удалось это сделать. Лишь последним усилием воли она заставила себя повернуться набок и исторгнуть содержимое желудка на пол, миновав кровать. Странно, но подобный признак жизни вызвал не отвращение, удивление или желание не замечать, а радость на лицах Даяны, Хэлстона и Макговерна.
– Простите, – извинилась Сьюзен, вытирая рукой рот.
Контуры людей стали более отчетливыми. Теперь ей даже удалось различить длинные волосы Даяны. Голоса их стали тоже менее растянутыми. Они продолжали вызывать тошноту, но – то ли в желудке уже ничего не осталось, то ли она привыкла к этому – рвотных позывов больше не было. Сьюзен села в кровати и зажмурилась, надеясь, что когда снова откроет глаза, зрение вернется.
– Как ты себя чувствуешь? – услышала она голос Макговерна, и на этот раз не было никаких искажений.
– Кажется, лучше, – сказала она и открыла глаза, надеясь, что и зрение тоже вернулось. Ее встретили напуганные лица – бледные, встревоженные. – Простите, если напугала вас.
Сьюзен кашлянула, чувствуя во рту оставшийся вкус рвоты. Попробовала встать с кровати и, когда Макговерн попытался ее остановить, сказала, что ей действительно лучше. Она прошла в ванную и умылась. Холодная вода окончательно вернула сознание на прежнее место. На бледном лице медленно появлялся прежний розовый оттенок. Губы мертвеца обрели живой цвет. Остались темные круги под глазами, но и это скоро пройдет. Сьюзен не сомневалась в этом. Сполоснув рот, она вытерла лицо и вернулась в комнату. Даяна, Хэлстон и Макговерн смотрели на нее как на восьмое чудо света.
– Как… Как ты себя чувствуешь? – заикаясь спросил Макговерн.
– Прекрасно, – сказала Сьюзен и улыбнулась в подтверждение своих слов. Она наклонилась вперед, послушно позволяя Макговерну проверить свою температуру.
– Тебе не кажется странным то, что ты снова заболела? – спросил ее Хэлстон после того, как Даяна и Макговерн вернулись в лабораторию.
– Кажется, – Сьюзен на мгновение помрачнела. – Казалось, – она выдавила из себя улыбку, но от хорошего настроения не осталось и следа. – Думаешь, это снова может повториться?
– Не знаю, – Хэлстон заставлял голову работать, анализировать, просчитывать следующие шаги. – Может быть, это случилось, потому что ты осталась здесь? На фабрике?
Пришедшая в голову мысль понравилась ему. В ней был смысл, и все дороги его размышлений упирались в эту идею. Но если все действительно было так, как он предположил, тогда почему ни он, ни Даяна до сих пор не заболели? Перед глазами мелькнул новый факт. Данинджер. Он сидит на заднем сиденье «Шевроле» и старается выглядеть чуть лучше, чем есть на самом деле. У него жар. По лицу катятся крупные капли пота. Прежде Хэлстон списывал это на малодушие Данинджера. Птица поцарапала ему палец, и теперь он пытается заставить мир вращаться вокруг собственной персоны. Но теперь Хэлстон увидел это немного под другим углом.
