Макговерн закатал ей рукав и перетянул руку жгутом. Сердце забилось так сильно, что он почувствовал, как начала кружиться голова. Думал ли он сегодня утром, сидя у кровати, в которой лежало мертвое тело доктора Дэя, что уже вечером повторит эту ужасную процедуру? Конечно, нет. Там, в доме Дэя, он клялся и божился, что никогда больше не сделает ничего подобного, но сейчас все изменилось. Словно прошла не пара часов, а месяц или даже год, за который удалось многое забыть и многое переосмыслить.
– Тони? – осторожно позвала его Даяна, увидев, как сильно начали трястись его руки. Капельки пота покрыли лицо. В глазах сомнения и ужас.
– Я в порядке, – Макговерн шумно сглотнул. Сделал глубокий вдох. Заставил себя собраться. Дрожь в руках прекратилась.
Сьюзен отвернулась, чтобы не видеть, как игла протыкает кожу, ищет вену, как шприц заполняется ее кровью. Что-то теплое и болезненное заполнило тело. Сьюзен ахнула и закрыла глаза. «Вот сейчас и раздастся этот вопль», – решил Хэлстон. Но вопля не было. В наступившей тишине было слышно лишь тяжелое, встревоженное дыхание Макговерна.
– Сьюзен? – позвал он. – Сьюзи?
Убрав шприц, он прикоснулся к ее плечу. Ничего. Никакой реакции. Макговерн обернулся и затравленно посмотрел на Даяну. Грудь Сьюзен Чесс равномерно вздымалась под ночной рубашкой, но Макговерн не видел этого. Лишь его глаза бешено вращались, передавая весь тот ужас, который господствовал в его голове. Неожиданно плотно сомкнутые губы Сьюзен разжались, и она жадно втянула в легкие воздух, рождая громкий свистящий звук. Макговерн вздрогнул, сжался, ожидая, что сейчас услышит еще один предсмертный вопль. Хэлстон стиснул зубы, проклиная себя за принятое решение. Лицо Даяны побледнело. Время остановилось, а затем начало двигаться дальше: медленно, словно резина, которая сопротивляется неизбежному растягиванию. Сьюзен тихо застонала. Немота отступала так быстро, что она испугалась, что что-то пошло не так. Тело содрогнулось. Еще раз и еще.
– Сьюзен! – голос Макговерна показался ей далеким и зыбким. – Сьюзен, с тобой все в порядке?
– Я… – она вздрогнула еще раз. – Я не знаю.
Веки поднялись, обнажив глаза, но какое-то время Сьюзен ничего не видела. Затем появились размытые контуры. Они искажались и извивались, словно водоросли в реке. И голоса. Они стали четче, но все еще прилетали к ней искаженными, замедленными:
– Сьююююзеееен. С тооообооооой всееееее в поооооряяяядкееее, Сьюююююзееееен?
