— Дьявол!.. — вскричал Терлизан, отшатываясь, и вскинул свободную руку, но вместо молний в воздухе вспыхнуло лишь несколько слабых искр, а Терлизан со стоном согнулся пополам от боли.
Иллиандра еще не успела до конца осознать, что происходит, но, поддаваясь инстинкту, бросилась к Терлизану одновременно с Реносом, и, схватив свободный браслет, защелкнула его на запястье все еще скованного болью мага. Браслеты вспыхнули холодным голубоватым сиянием.
Терлизан вздрогнул и поднял к ней перекошенное лицо.
— Дура… зачем?..
— Ты, кажется, что-то уронила, Илли.
Голос Реноса, раздавшийся сзади, заставил ее резко обернуться и застыть в ошеломлении. В его руках поблескивало изогнутое лезвие.
Океанский Страдалец.
Кинжал, придавленный ее ногой к каменному полу кабинета, переместился сюда вместе с ней.
— Отдай его мне, — потребовала Иллиандра.
Она не знала наверняка, что значили эти светившиеся кандалы на руках Терлизана, но по увиденному могла догадаться. И если ее догадки были верны, сейчас он был совершенно беззащитен перед ней.
Ренос рассмеялся.
— Отдать? Ну, разумеется, принцесса. Как Вы пожелаете. Ваша просьба — закон, не так ли?.. Впрочем, боюсь, что не здесь…
— Ренос, прошу тебя. Этот кинжал способен убить Терлизана. Дай мне сделать это, сейчас, и я обещаю, что сделаю все, что захочешь, после этого.
— О, я не знаю, какие там у вас счеты, но этот самоуверенный колдунишка еще пригодится мне. Так что прости, но нет, — издевательски виноватым тоном закончил он. — Что касается твоих обещаний, Илли… я уже не раз убеждался, насколько они лживы.
Он кивнул приблизившимся стражникам. Иллиандра коротко оглянулась и сузила глаза.
— Чего ты хочешь, Ренос?
— О, думаю, ты догадываешься. Сегодня наконец настал тот день, когда истинный глас Архитогора будет услышан.
Иллиандра скривила губы в презрительной улыбке.
— Не думала, что у меня когда-то были проблемы с голосом. Народ всегда слышал меня превосходно.
— У тебя появились серьезные проблемы с честью с тех пор, как ты пригрела местечко в главной постели нашего королевства.
Иллиандра резко сощурилась.
— Не забывай, с кем говоришь, лживый ублюдок.
— Я прекрасно знаю, с кем говорю, — запальчиво ответил Ренос, и в его голосе, наигранном и надменно-презрительном, вдруг проскользнули живые нотки досады. Несмотря на весь этот образ, доставлявший столько удовольствия его самомнению, внутри он по-прежнему был мальчишкой, обиженным, бессильным и негодующим от безуспешных попыток доказать ей свое превосходство. — Я говорю с лже-принцессой, лже-Архитогором. С той, которая прогнила насквозь и тем не менее все еще смеет обвинять в обмане меня, того, кто верен своим идеалам!
