К тому же у меня язык не повернулся бы сказать моей старухе, что я «спасен». Никогда в жизни.
Я сгорел бы со стыда. Пришлось бы ей самой допытываться, разузнавать, и, может, она постепенно привыкла бы к этому и гордилась. Но она тоже в жизни не сказала бы мне, что знает про это.
Будь я действительно религиозен, она тоже стала бы религиозной и поступила бы точно так же, как я, и в один прекрасный день я заметил бы это за ней, как она за мной. Я не говорю, что так должно быть у всех. Я хочу только сказать, что знаю множество людей, которые на каждом углу кричат о своей вере, и ничего хорошего в этом нет. Зачем им это? Может быть, они стараются убедить самих себя? Религия — это таинство, и чем меньше о нем говорить, тем больше надежды, что оно свершится. Бог был распят на кресте не для того, чтобы всякие дураки этим бахвалились.
В воскресенье утром меня разбудило солнце, заглянувшее в окно; ветер доносил с улицы запах жареного мяса и кошек, орали радиоприемники, а внизу моя старуха шумно орудовала своим любимым электроприбором. Но мне все это было до лампочки. В воскресное утро можно поваляться в постели, а мне было о чем подумать. Я встал, плотно закрыл дверь и окно, задернул занавеску. Потом снова лег на бок и свернулся клубком.
Но я не мог лежать спокойно — и не надейтесь, пожалуйста, что это мысли о религии не давали мне покоя. Нет, я торговался с собой. Торговался не совсем честно, притворяясь, будто Дороти тут ни при чем. Я решил порвать со Стеллой. С ребятами из Старого города я уже порвал. Начну новую жизнь. Стану лучшим на участке, забуду про грязные дела, про дядю Джорджа и всякую муру. Овладею своей профессией в совершенстве, а язык буду держать за зубами. У них глаза на лоб повылазят, когда они увидят, как я без разговоров начну дело делать. А в свободное время стану улучшать инструмент, буду первым приходить на работу и последним уходить, а в один прекрасный день случайно услышу, как дядя Джордж говорит Спроггету:
— Согласись, Сэм, что ты ошибался насчет этого мальчика — у него есть достоинства, подлинные достоинства.
А еще я буду ходить в этот божий храм и дружить с пастором и Дороти. Буду приветлив, проявлю широту взглядов, но дам им понять, что у меня своя дорога. Не откажусь сыграть с пастором в шашки — мне ведь ничего не стоит обставить Жильца, а он сильный игрок. Обыграю пастора Джонсона, а Дороти будет смотреть и хлопать глазами, и тогда я нарочно проиграю ему партию-другую. Но насчет веры останусь тверд.
