— Ничего не бойся, — сказал пастор. — Не прячься в темноте. Всегда иди прямым путем к спасению. Смело прыгай через пропасть, если на другой стороне ее обитель благодати.
Потупившись, я сказал:
— Ну что ж… спасибо.
— Закрой дверь, Дороти, — сказал пастор. — Надеюсь, молодой человек выпьет с нами чашку чаю.
— Нет, спасибо, мне нужно идти.
— Чайник закипит через минуту.
— Останьтесь, выпейте чаю, — сказала Дороти, закрывая дверь.
— Мне нужно домой, — сказал я. — Моя стару… моя мама ждет меня. Уже поздно.
— Но ведь если вы скажете, что были в церкви, она не будет вас ругать, правда?
Ну что на это возразишь? Дороти зажгла свет и убежала, а старый пастор пропустил меня вперед, и не успел я оглянуться, как уже сидел за столом, накрытым белой скатертью.
Никогда не видел такой простой комнаты и такой простой еды, но больше всего меня поразило, что мне были рады. Разговаривая с этим милым стариком, я старался повернуться так, чтобы они не видели мое плечо. Но они, наверно, заметили кровь у меня на пиджаке, хоть и не показали виду.
— Вы где-нибудь работаете? — спросил пастор.
— Работаю на стройке. Мы кладем трубы, но это далеко отсюда, в другом конце города.
— Чтобы заработать себе на хлеб, я перепробовал все профессии на свете, — сказал он. — В молодости я сильный был — работал все больше на строительствах, пока бог не призвал меня в свои служители.
— Папа строил небоскребы в Америке, — сказала Дороти.
— Я бы побоялся!
— Ну, я об этом и не думал, — сказал пастор. — Я тогда был молодой, крепко стоял на ногах и не верил, что могу упасть, взбирался на высоту в сотни футов по узкой стальной лесенке, а земля внизу лежала, как муравейник. Но у меня была вера — не в бога, заметьте, а в свое собственное тело, я не допускал и мысли, что могу упасть или хотя бы поскользнуться. Да, уверен был, что со мной ничего не случится. И даже когда шестеро славных ребят, крикнуть не успев, полетели со страшной высоты, я не понял… Словом, это меня не потрясло. Иногда я вспоминаю об этом и прошу бога простить мою языческую глупость.
— На дерево я залезу не хуже других, — сказал я. — Но так высоко не решусь.
— Значит, вас легче спасти, чем меня, — сказал пастор. — Все строители — и особенно строители небоскребов — блуждают во мраке. Какая самонадеянность! Это можно понять, только когда увидишь таких людей, какими были мы.
— А вы давно работаете? — спросила Дороти.
— Года два, — сказал я. — Но мне уже приходилось во многих местах работать.
