В стране, такой бардак, и кто знает, может, к нам валом повалят люди, и мы подсобим атрофированной экономике выйти из затянувшейся мастурбации… Надо попробовать. А то кругом только и слышно: «Ты, дурак!», «Ох и ненормальный», «С ума сошел!»… Как будто сумасшедшие или душевнобольные не люди. Дай дураку деньги — будет богатым, дай должность — будет править, дай женщину — будет нежно любить…
Я прозрел, Господи, и снова мне жизнь дарит радость. Спасибо!
В выходной Ольга пришла с бутылкой и, выпив, сказала:
— Все, Жорка, мы расстаемся. Через пять дней освобождается муж, и я к нему уезжаю. Но ты не унывай, Лидия познакомит тебя с одинокой женщиной.
Она ушла, крепко полюбив меня в последний раз, и я загрустил.
Лидия ходила ко мне в основном днем, на ночь редко оставалась и наконец повела вечером к подруге. Оксана — молодая, разведенная, ничем не привлекательная с виду женщина — жила неподалеку. Мы сели за стол, женщины подняли тост за знакомство.
Немного посидев, Лида ушла, и мы остались в полуосвещенной комнате вдвоем с хозяйкой. Пить она больше не стала, а разобрала диван, и мы перешли к более тесному знакомству. Оно продолжалось до поздней ночи. И что интересно: новая женщина дарит новый способ любви.
Господи Боже мой, вот уж никогда не думал, что и на мужском начале от непрестанной работы могут появиться мозоли.
Посмотрев как-то, наклонив голову, на свою кукурузину, ужаснулся: под нежным ободком, в углублении, рассыпано несколько мелких чужеродных дробин. Сосредоточенно их рассматривал, удивленно-испуганно хлопая глазами.
Полжизни дрочил кукурузину, струей теплой, ласковой воды, и ничего на ней не появилось, а как повысил квалификацию, перейдя на женщин, так и высыпали мозолята.
Упорно тренируя в женской долине не привыкшую, видно, к новой работе кукурузину, вскоре заметил еще две маленькие мозольки.
В детстве слыхал: кто усиленно занимается дунькой кулаковой, у того на ладонях появляются мозоли. А у меня от женщин — на кукурузине! Вероятно, это высшее достижение современного мужчины, тем более в столице никогда не набивал мозолей на руках, а теперь, как награда за совершенную работу, они будут балдеть на кукурузине, перевернутой навечно вниз головой.
Вспомнил райцентр. Подрастая, помогал родственникам по хозяйству и набил от черенка первые мозоли. Дядька тогда, глянул на них, сказал:
— Гордись, Жорка, мужиком становишься.
И я гордился, показывая их сверстникам. А как быть теперь? Внутренне восторгаться могу, но не показывать же кукурузину, как в детстве ладони?
