— Это вполне может утешить меня, — с нажимом сказал он.
— Да, но ты ведь сумасшедший.
— Неужели так глупо полагать, что у нее может получиться нечто, оказавшееся по силам мне?
— Конечно, — сказал я.
— Если у вас, допустим, смертельная болезнь, неужели так уж глупо хвататься за любую соломинку, верить словам любого шарлатана, утверждающего, что он способен вас излечить? Полагаю, это гораздо лучше, нежели просто пассивно сидеть и ждать смерти.
— Итак, ты уже успел переквалифицироваться из сумасшедшего в шарлатана?
— Нет, — прозвучал ответ. — Я всего лишь человек, боящийся смерти меньше, нежели потери своей принцессы.
— Молодец, да и только! Я свою уже потерял.
— На десять месяцев. Я потерял свою на десять лет.
— Есть небольшое различие, — заметил я. — Моя мертва. Твоя — нет.
— Есть ещё одно различие, — сказал он в свою очередь. — Я нашёл в себе смелость, чтобы отыскать свою принцессу.
— Но моя-то не потерялась. Я точно знаю, где она.
Он покачал головой.
— Вам известно только, где находится самая ее незначительная часть.
— Я был бы не прочь стать сумасшедшим, если бы у меня была твоя вера, — вздохнул я.
— Веры не нужно. Единственное, что необходимо — это смелость поверить не факту, а некой возможности, вероятности.
— Смелость — для воинов, — ответил я, — а не для шестидесятичетырёхлетних вдовцов.
— У каждого человека есть определённый источник смелости, о котором он даже не подозревает, — уверил меня Джон. — Может, ваша принцесса не на Барзуме. Может, никакого Барзума вообще нет, а я — всего лишь сумасшедший, каким вы меня, в принципе, и считаете. Достаточно ли вам того, что вас окружает, или всё-таки хватит смелости на надежду, что я могу оказаться прав?
— Конечно, я очень надеюсь, что ты прав! — раздражённо согласился я. — И что?!
— Надежда ведёт к вере, а вера ведёт к действию.
— В психушку она ведёт.
Он смерил меня взглядом, полным грусти и жалости, после чего спросил:
— Была ли ваша принцесса совершенной?
— Во всём! — убеждённо воскликнул я.
— Она вас любила?
Я предвидел его следующий вопрос, но не мог ответить по-другому.
— Да.
— Могла ли совершенная во всем принцесса любить труса или сумасшедшего?
— Хватит! — оборвал я его. — Я и так чуть не слетел с катушек в эти ужасные десять месяцев! Потом появляешься ты и предлагаешь мне выбор, который звучит так заманчиво. Я не могу провести остаток жизни, кусая локти в надежде найти какой-нибудь способ вновь ее увидеть!
— Почему?
Сперва я подумал, что он просто издевается надо мной. Потом понял, что он абсолютно серьёзен.
