— Ваш муж пытался его совратить, да? Именно это вы боялись мне сказать?
— Да, — едва слышно выдохнула она.
— Потому вы и сожгли письмо, вместо того чтобы передать его властям?
— Я должна была его уничтожить. Ради спасения детей, меня самой… да и Патрика тоже. Можете вы это понять?
— Да, конечно.
— Пойдя в полицию, я ничего не выигрывала, а теряла все. Теперь главного доказательства больше не существует, но это моя личная утрата. Зато дети защищены и доброе имя Патрика осталось в неприкосновенности. Так пусть и будет. Даже если вы пойдете в полицию и передадите все, что я вам рассказала, они ничего не смогут сделать. Я буду отрицать каждое слово, и мистер Хейвуд тоже — он обещал. Такого письма никогда не существовало.
— Надеюсь, вы понимаете: сокрытие доказательств убийства — дело очень серьезное?
— С юридической точки зрения, я согласна, но это то, что сейчас беспокоит меня меньше всего. Смешно, я всегда была невероятно законопослушна, но теперь просто не могу обращать внимание на формальности. И если по моей вине не накажут убийцу, горевать из-за этого не стану. Слишком много невинных людей пострадают вместе с ним. Справедливость и закон не всегда совпадают… Или вы еще слишком молоды и смотрите на такие вещи сквозь розовые очки?
— Не так уж я и молод, — вздохнул Куинн. — И с розовыми очками давно распростился.
Она испытующе посмотрела на него; лицо ее было строгим и немного печальным.
— А мне кажется, не совсем.
— Может быть, вам виднее.
— Вам хотелось бы, чтобы я побежала в полицию?
— Да нет. Я только…
— Не спорьте, хотелось бы. Вы в самом деле верите, что, когда закон требует око за око — так оно и должно быть. Только в жизни не все задачи имеют столь однозначный ответ, как в математике. И, если возникнет необходимость, я не испугаюсь поклясться перед Верховным судом на Библии, что никакого письма, где говорилось бы о смерти моего мужа, никогда не получала.
— Вы уверены, что Джордж не побоится сделать то же самое?
— Да.
— Потому, что он вас любит?
— У вас, кажется, одни романы на уме, — холодно обронила она. — Надеюсь, со временем это пройдет. Нет, мистер Хейвуд не влюблен в меня. Просто мы одинаково расцениваем создавшуюся ситуацию. Было ли письмо жестоким розыгрышем, как считает он, или чистой правдой, как думаю я, мы оба согласились, что обнародовать его было бы гибельным. Потому я его и сожгла. Хотите знать, где? В печке на заднем дворе, а потом развеяла по ветру каждую частичку пепла. Теперь оно существует только в памяти человека, который его написал, мистера Хейвуда и в моей собственной.
