— Почему?
Ее губы вновь тронула слабая, горькая улыбка.
— Женщины слишком глупы. Даже самые умные из них. А может быть, именно они. Мистер Хейвуд появился очень скоро, но думаю, что к тому времени я была уже в истерике. А он, наоборот, вел себя совершенно спокойно, хотя я чувствовала, что внутри тоже очень взволнован.
— Что он сказал о письме?
— Сказал, что все это ерунда и после каждого громкого убийства в полицию приходят признания от всяких психов. Я и раньше об этом слышала, но в том письме чувствовалась какая-то жуткая реальность… Все детали были настолько правдоподобны… Если у того, кто его написал, действительно не в порядке психика, значит, болезнь никак не повлияла ни на его память, ни на способность выражать свои чувства.
— Так тоже бывает.
— Я даже подумала: может, Патрик жив и сам написал это письмо? Но потом поняла, что вряд ли. Стиль был совсем не его, да и почерк тоже. Патрик был левша и писал с сильным наклоном влево, а почерк в письме имел правый наклон да к тому же был таким неуклюжим… будто писал третьеклассник, а не взрослый человек. Адрес был неполный, просто: «Миссис Патрик О'Горман, Чикот, Калифорния». Не мог же муж, если это был бы он, забыть название улицы и номер собственного дома. Но самое главное — Патрик просто не смог бы выдвинуть против себя такие обвинения. И ни один человек не смог бы.
— Автор письма хорошо знал вашего мужа?
— Напротив, до той ночи он его никогда не видел. Он был просто бродягой, хотел заночевать у реки, на открытом воздухе. А потом, когда погода окончательно испортилась, решил двинуть в Бейкерсфилд. Добрался до дороги и стал ждать попутку. Патрик его подобрал, а потом… О, Господи, я просто не в силах поверить! Не могу!
Однако Куинн знал, что она верила и никакие слезы не смогли бы смыть эту веру. Марта плакала почти беззвучно, прикрыв ладонями лицо; слезы, просочившись между пальцев, скатывались в рукава ее жакета из грубой бумажной ткани.
— Миссис О'Горман, — сказал он. — Марта. Послушайте меня. Может быть, Хейвуд прав и это письмо — просто чья-то садистская шутка?
Она подняла голову и пристально посмотрела на него. Взгляд ее был, словно у несчастного и измученного ребенка.
— Не может быть, чтобы кто-нибудь так сильно меня ненавидел, — пролепетала она.
— Человек с извращенной психикой способен ненавидеть любого без малейшей причины. Каков был общий тон письма?
— Очень грустный и полный раскаяния. В нем чувствовался страх смерти. И ненависть. Но не против меня. Казалось, он сам чувствовал отвращение к тому, что сделал. Точнее — к тому, что Патрик заставил его сделать.
