Уходят от меня дни краткой жизни,
Коли могу еще сказать, что жив я;
Сколь время быстротечно, видят очи.
Скорблю о прошлом — и покуда в слово
Я скорби претворяю, дни проходят:
Минуют годы, остается горе.
О горькое мучительное горе!
Назвал я краткой жизнь — нет, в долгой жизни
Мне муки суждены, что не проходят.
Мне все едино, мертв я или жив я.
К чему я плачу? И на что мне слово.
Коль обмануться не дают мне очи?
О светлые и ласковые очи!
В разлуке с вами я изведал горе,
И передать его бессильно слово.
Коль в этой долгой, в этой краткой жизни
Меня ваш взгляд коснется, значит, жив я
И все во благо, скорби же проходят.
Но вижу я, что скорби не проходят
И прежде грустные сомкну я очи,
Чем у́зрю ту, чьей светлой властью жив я;
Перо, чернила мне помогут в горе,
Чтоб я поведал о докучной жизни:
В невзгодах верность мне хранит лишь слово.
Да полно обольщаться, лжет и слово!
Чредою мысли, спор ведя, проходят,
И столько грусти выпало мне в жизни,
Что, если б не дарили радость очи,
Не мог бы я себе представить горе
Сильней, чем то, во чьих тенетах жив я.
Огнем объят, в огне и в муках жив я:
Когда б дышать не помогало слово,
Меня дотла б испепелило горе;
Но в муках огненных, что не проходят,
Потоки слез мне увлажняют очи
И не дают сгореть несчастной жизни.
Я умираю в жизни, в смерти жив я,
Незрячи мои очи, немо слово;
Проходят купно радости и горе.
