Вот только врачиха… покуда, значит, сытая. Уж больно культурная! Сперва с Прасковьей и разговаривать не хотела. Молодая, а нюх, видать, не хуже, чем у Барса!
Пугала непонятность: с Первомайской никто не шел. Пальцем ткни — в любом доме нужда. Но не идут — и все тут!
А как желалось, чтобы какая-нето бабенка остановила где потемнее. Ведь липли, бывало, как мухи на мед, голодные деревенские девки. За калач заманивал на сеновал… Чудилось: «Уважь, Игнат Савельич… Хоть кишочков, хоть косточек…»
Кишок полно. Свиньям не успевают скармливать. Остановила бы какая помоднее, филею на тот случай припас бы…
Вот и соседкин сын сегодня… Попроси прощения — позвали бы пообедать, чай не нехристи. Пусть бы поел досыта, не жалко.
Галька — тоже, растет, как не своя. Настырная! В комсомол вошла… Это ладно, за это и дед бы не заругал. Так она записалась с вышки прыгать! С пологом… Другого пряником не заманишь, а эта — сама… Врезал ремнем по мягкому месту, запер в чулан на неделю — вроде бы выбил дурь…
— Остынет все! — позвала Прасковья. — Обедать пора, Игнат…
Сколько прошло времени, Венка не знал. Мысли, казалось, загнали в тупик.
Они с матерью уже хлебнули войны досыта. Всю весну питались тюрей из трав и крапивы. А у соседа протухает в погребе окорок.
Жилов сегодня не забоялся отхлестать его. Может, некому заступиться? Отца убили, брат далеко, у Советской власти есть дела поважнее… Но ведь придет день, разобьют фашистов, спросит Советская власть с каждого. Неужто Жилов не боится спроса?
А может, это хворь — Жилов? Из тех, к которой, говорят, можно привыкнуть. Пока однажды не выступит она наружу мерзким чирием.
И он сам, наконец! Вымахал под потолок, но чем помог отцу, брату? Отец уж голову сложил, а брат все отступает да отступает и теперь вон докатился до Волги. Учителя говорят: хорошая учеба — лучший подарок фронту. Но какая польза солдатам от его четверок по физике? Утешение для тех, кто окапывается под бомбами «Юнкерсов?» Вряд ли… В перерыве между боями согреет душу весточка об отличной учебе первоклашки. Но от завтрашнего солдата ждут иных сообщений.
«Уж скорее бы восемнадцать!» — вздохнул Венка и нехорошо подумал о бюрократе-военкоме.
Вдруг его будто кто подтолкнул: а почему обязательно ждать?
Пробежав по перелескам, маленький паровозик узкоколейки с десятком расшатанных вагончиков остановился недалеко от пристани.
Ока в этом месте круто берет в сторону и, обрамленная пологим песчаным берегом, покоится словно в блюдечке.
