- Дома окажусь...А Финал? - спохватываюсь. - В Финале уж... навсегда.
Не могу сказать "погибну".
- А до Финала ты, Ванечка, совсем другой дойдёшь, - спокойно говорит Васюта. - Ты и так уже другая. С каждым квестом человек сильнее становится.
Я... как-то не чувствую себя другой. Вздыхаю. Делаю глоток - и чай растекается огнём по жилам, изгоняя остатки ночного кошмара.
- У тебя в семье воевал кто-нибудь? - неожиданно спрашивает Васюта.
- Деды
- Оба живые пришли?
- Оба. Правда, один без руки, другой без лёгкого, но вернулись
- Видишь, вернулись. Сказывала Гала о вашей войне. Думаешь, там легче было? Четыре-то года?
Задумавшись, я отставляю чашку.
"...Самое страшное, что я видел в жизни - чёрное солнце над Днепром. Два дня Днепр кровью тёк."
Это дед Павел, мамин отец. Мать кое-что записала из его рассказов. До моего рождения он не дожил.
"...И вот волочёт меня эта медсестра-пигалица, а у меня рука на одних сухожилиях болтается, мешает меня тащить. Так она эту руку зубами отгрызла, нож-то потеряла".
Второй дед Павел, папин отец. Его я немного помню.
Люди четыре года под смертью ходили, в глаза ей глядели и - переглядели. Им - не как мне было. Хуже. И не только себя защищали, а тех, кто за их спинами оставался. Четыре года. У меня - всего лишь Сороковник. Фигня какая.
- Молодец, - говорит Васюта и, перегнувшись через стол, осторожно пожимает мне свободную руку. - Думай. Всегда помни, чьих ты есть, предков не позорь. Всегда иди до конца, до точки.
- Ох, - я нервно вцепляюсь в волосы. - Васюта, я вот ещё что спрошу. Ты почему сейчас так быстро появился? Не подумай, что я на что-то намекаю, но ты будто дежурил за дверью с этим полотенцем, дожидался...
И сбиваюсь от смущения.
- В первую ночь всех скручивает. Морок это, Ваня, Миром на тебя напущенный. Одной тебе хуже было бы, потому и ждал, чтобы подойти. - Он встаёт, огромный... надёжный. И я снова чувствую себе маленькой девочкой. - Неделя впереди спокойная, живи себе, приглядывайся. Многому успеешь научиться.
- За неделю-то? - Что-то мне последнее весьма сомнительно.
Васюта вручает мне свечу в литом тяжёлом подсвечнике.
- Со светом посиди. Здесь время другое, Ванечка, иногда день за год покажется, а уж неделя-то... Научишься.
***
Раннее утро встречает меня привычно: когтистой Нориной лапой. И кое-чем новым - незнакомыми звуками во дворе. Я прислушиваюсь: как будто тяжёлый предмет тюкается в деревяшку. Негромко звучат два голоса.
