Приоткрываю дверь. И впрямь светло, от двух ламп вроде тех, что над крыльцом сейчас светят. Ян ставит стопки чистых тарелок в посудный шкаф, степенный, старательный хлопчик, как будто и не он совсем недавно... Стоп, плохое не поминать. Он оборачивается ко мне обеспокоенно.
- Ты что не спишь? Помешал кто?
Я только головой мотаю.
- Просто не спится. Побуду здесь немного... Скажи-ка мне вот что: завтрак-то у вас в котором часу? В конце концов, - тороплюсь объяснить, - я всё-таки человек нанятый, и раз уж подрядилась - надо отрабатывать, не буду же я всё время разлёживаться.
Он понимающе кивает.
- Встаём-то мы с рассветом, уроки у нас с Васютой. Только сперва печь ставим протапливаться, а уж после уроков что и готовим. Да ты не суетись, твоё время завтра придёт.
- Придёт, конечно, - отзываюсь рассеянно, осматривая полки с крупами. - Только, видишь ли, привыкла я с вечера заготовку какую-нибудь на утро делать, чтобы потом время сэкономить. Может, гречку запарить? Чугунок подходящий найти бы ...
Ян снимает с одной из полок увесистый чугунок, с другой - мешок с крупой. В мешке килограмм восемь, навскидку, а парень тягает его как пёрышко. Я бы так не смогла. Мне остаётся прокалить гречу на сковороде, засыпать в посудину и залить кипятком, после чего Ян, подхватив чугун ухватом, ловко водворяет его в печь. И так я бы не смогла, это ж ещё руку набить нужно, чтобы этакий узкий да гладкий черенок в ладонях не провернулся и не ухнули бы на пол каша или щи. А вот Васютин племянник управляется со всем этим хозяйством играючи, даром что квестов ещё не прошёл.
- Всё? - спрашивает. - Больше ничего не нужно?
- Всё, в тепле к утру упреет.
- Ты ж городская, - говорит Ян вроде бы невпопад. - И руки-то у тебя... Что смотришь? Белые ручки-то, не в мозолях, к работе тяжёлой непривычны. Откуда про печь-то знаешь?
Это мне как похвалу понимать, что ли?
- Я, когда маленькой была, часто у бабушки гостила, так у неё такая же печка была, разве что поменьше. Вот и насмотрелась, и кое-что и запомнила.
Ян с каким-то удовлетворением кивает.
- Из нашенских ты всё-таки. Не зря Гала тебя сюда привела. - Он снимает с пояса полотенце, которым, должно быть, подпоясывался вместо фартука, пока мыл посуду. - Раз ничего не нужно - пошёл я. Доброй ночи, Ванесса.
- И тебе доброй ночи, Ян. Спасибо.
Для него день, наконец, закончен, пора и мне на покой.
Но долго я ещё сижу на подоконнике, вглядываясь в ночь и думая горькие думы. И сон, который, наконец, меня смаривает, приносит не облегчение, не отдых, а лишь тоску.
