- Эй, - толкаю ближайшего мужичка локтем, - а кто это такая ваша Галина?
- Ведунья, - шёпотом отвечает тот. - Сильна - страсть! Сказано ж тебе - иной раз из кусочков человека соберёт, и тот как заново родится. Ты уж с ей поаккуратней. Мы - народ простой, любую брань стерпим, а вот она...
Распахиваются широкие двустворчатые двери. В лучах света возникает силуэт высокой женщины.
- Заносите, быстро. - Сказано совершенно без интонации, но мужики словно по стойке "смирно" вытягиваются. Женщина сторонится, пропуская носилки.
- В смотровую её. Остальные свободны.
Мужиков как ветром сдувает. А я? А мне куда? Эй, люди добрые, хоть переночевать пустите!
- Что мёрзнешь? Заходи!
- Спа... - и прикусываю язык, увидев, что приглашение относится не ко мне. Женщина склоняется над моим собакиным.
- Иди сюда, храбрая псина. Дай-ка я тебя посмотрю.
Тонкие пальцы тщательно проминают собачьи бока, живот, обследуют голову, лапы. Напоследок суют в пасть что-то вкусненькое.
- Ну, хвост здоров, и так видно, вон как молотит. - Ведунья усмехается. - Умница, да ещё такой редкой породы. - Не оборачиваясь, бросает: - Может, всё-таки пройдёшь? Я на ночь запираю.
Это уже мне, что ли?
Зайдя из темноты в ярко освещённую комнату, временно слепну. За мной скрипят, прикрываясь, двери, гремит замок.
- Располагайся, отдыхай. Буду не скоро.
Хозяйка исчезает в двери напротив.
Отдыхай?
Это ничего, что я тут у вас недавно кого-то приколола? Это ничего, что по улицам бродят динозавры? Это ничего, что все вы взялись невесть откуда и неизвестно зачем на мою больную голову? И вы предлагаете мне всего-навсего отдохнуть?
Можно я вам ещё много чего выскажу?
Нора, удоволенная вниманием чужой тёти, растянулась на пёстром тряпичном коврике и вывалила язык. Ей было... ничего. Хозяйка рядом, тепло, мягко, - что ещё надо? Я в изнеможении опускаюсь на деревянный диван. Точь в точь как у моего деда в деревне, и такой же жёсткий. Этих диванов тут вдоль стен стоит несколько, а есть ещё стол, пара стульев и узенькая кушетка. Если рядом смотровая, то здесь явно что-то вроде приёмного покоя.
На диванах раскиданы кожаные подушки. Я собираю их для себя все.
Потом нахожу в углу мелкую фаянсовую раковину, один в один - как в наших больницах, и отмываюсь, как могу. Покосившись на хозяйское полотенце, решаю не церемониться: раз собаке здесь больше рады, чем мне, то для неё и полотенца не пожалеют. Намочив как следует льняную ткань, обтираю Нору от чужой крови и кое-как даю напиться из горстей. Рукава ветровки промокают до локтей, поскольку, забывшись, я сразу не сообразила её снять. Приходится закинуть куртку на спинку одного из диванов, для просушки.
