«А я так буду королевой бледных немочей», — подумала Жозефина.
Тут от тротуара прямо перед ее носом вырулила машина, Жозефина затормозила и включила поворотник. Девочки затопали ногами:
— Ну давай, мам, давай! Влезай сюда!
Жозефина поднатужилась и втиснулась на освободившееся место. Девочки захлопали. Жозефина вытерла лоб, она вся взмокла.
И снова покрылась холодным потом у самого входа в отель: все эти швейцары смотрели на нее так, словно не могли понять, что она здесь забыла; но оказалось, ей нужно лишь следовать за Гортензией, которая чувствовала себя здесь как рыба в воде и показывала ей дорогу, бросая высокомерные взгляды на расписные ливреи персонала.
— Ты уже здесь была? — шепнула Жозефина.
— Нет, но по логике вещей, бассейн должен быть где-то внизу. В конце концов, если мы ошиблись, ничего страшного, вернемся назад. Это всего лишь лакеи, мам. Им платят за то, чтоб они отвечали на наши вопросы.
Жозефина, смущенная, шла за ней по пятам, таща за собой Зоэ, которая не отрывала глаз от витрин с часами, драгоценностями и прочими шикарными аксессуарами.
— Вау, мамочка, какое все красивое! И наверное, дорого стоит! Если бы Макс Бартийе все это увидел, он пришел бы и точно все свистнул. Он говорит, что бедным можно воровать у богатых, те даже не заметят. И получается справедливо!
— Ну и ну, — возмутилась Жозефина, — в конце концов я поверю Гортензии, что Макс Бартийе — неподходящая для тебя компания.
— Мам, смотри, алмазное яйцо. Думаешь, его снесла алмазная курица?
При входе в клуб изящная молодая дама спросила, как их зовут, заглянула в толстую тетрадь и подтвердила, что мадам Дюпен ожидает их у бассейна. На ее столе горела ароматическая свечка. Из динамиков доносилась классическая музыка. Жозефина взглянула на свои ноги и устыдилась своих дешевых туфель. Дама показала им, где можно переодеться и пожелала приятного вечера; они разошлись по кабинкам.
Жозефина разделась, сложила майку, свитер и брюки, все убрала в шкафчик, аккуратно сложила лифчик, сняла и свернула колготки, положила туда же, потерла следы от бретелек на плечах. Достала купальник из пакета, куда убрала его еще в августе, и ее охватила жуткая тревога. Она ведь поправилась, вдруг купальник будет ей мал?! Надо худеть, мысленно поклялась она, так больше нельзя! Ей было страшно смотреть на свой живот, на ляжки и бюст. Вслепую натянула купальник, уставившись в деревянный потолок кабины. Потянула за бретельки, чтобы приподнять грудь, разгладила складки на бедрах, терла, терла, словно хотела стереть лишний слой жира. Опустив глаза, она вдруг заметила белый пеньюар на вешалке. Спасена!
