– Да как же это, ваше сыкородие? – не вытирая струящихся слез, спросил Левушкин. – Да разве это по-людски?
Лихунов не знал, что ответить. То, что он собирался увидеть в этом костеле, он увидел. Знал, что запомнит весь этот кошмар навсегда, но отвечать канониру ему не хотелось. Все было понятно без лишних слов. Однако тихо, но твердо Лихунов сказал:
– Убивать их надо! Нещадно! Как псов бешеных убивать!
Испуганно-радостный возглас Кривицкого гулко запрыгал под сводами:
– Господин капитан, сюда идите! К нам! Скорее!
Лихунов пошел мимо взломанных кружек для сбора пожертвований, разграбленной стойки для продажи свеч и оказался рядом с Кривицким и Васильевым. Штабс-капитан зачем-то накручивал на палку большой пук неизвестно где добытой пакли.
– Что здесь такое? – спросил Лихунов.
– Какой-то подземный ход, – волнуясь, сообщил Кривицкий.
– Слазаем, – буркнул Васильев. – Вот, факел сделал.
Лихунов почувствовал острое желание побывать в подземелье, но нашел нужным сказать:
– Только быстрей давайте. Нам еще колонну догнать нужно.
– Успеем, – отвечал Кривицкий. – Мы же на конях.
Сухая пакля вспыхнула и осветила крутой спуск вниз.
– Смотрите! Смотрите! – в ужасе воскликнул Кривицкий и схватил Лихунова за рукав.- Голова! Там голова!
Тремя ступенями ниже действительно лежала человеческая голова с пожелтевшей, как пергаментная бумага, кожей. Темные, немного вьющиеся волосы спутанными прядями ложились на лицо с застывшей гримасой приоткрытого рта.
– Истеричка, – презрительно сказал Васильев.
Кривицкому, похоже, стало стыдно своего малодушия. Рукой, затянутой в грязноватую перчатку, он поднял голову за волосы и, фатовато улыбаясь, сказал:
– Когда-то вы были недурной паненкой. Теперь же вам вшистко едно, не правда ли?
– Перестаньте дурачиться, – потребовал Лихунов. – Голову нужно отнести вниз. Там, конечно, фамильный склеп. Давайте факел, Васильев. Я первым пойду.
Они стали спускаться по крутой, с полуистертыми ступенями каменной лестнице, и чем ниже спускались офицеры, тем чаще попадались иссушенные временем черепа и кости прежних владельцев Вымбухова. В самом подземелье было холодно, но сухо. Сводчатый кирпичный потолок нависал над нишами, расположенными по обеим сторонам длинного помещения. Сильно пахло тлением. Ужас смерти будто стекал по этим древним стенам, молчащим, неприступным, и стлался под ногами разбросанными всюду костями.
– Господа! – простонал Кривицкий. – Пойдемте же отсюда! Невыносимо!
