Черезов никогда не встречал его раньше, в исследовательский институт Колосов приехал недавно и почти не вылезал со своей бригадой из лаборатории. Вся бригада состояла из четырех человек, студентов-дипломников и самого Колосова, их так и звали в институте — «дети подземелья». И то, что у него готова диссертация, многие восприняли как шутку, но Колосов шутить не думал, добился своего, настоял на защите. Профессор Черезов, как член ученого совета, был приглашен тоже.
Он не сразу уловил, в чем суть. Накануне полистал плотную рукопись в черной дерматиновой обложке, но сильно болела голова, он лишь прочел страниц десять и отложил в сторону, едва не уронив, увесиста она была, как будто из чугуна отлита. Теперь же Черезов, прослушав доклад, тоже не мог понять, в чем смысл работы заключался. Не его это профиль. Гидравлические механизмы и строительная механика… Даже самый последний тугодум из лаборантов объяснил бы, что общего очень мало. Но по любимой Черезовым строительной механике последняя защита состоялась лет пять назад, да и то какой-то залетный аспирант рискнул, видно, податься было некуда. И Черезов привык вот так сидеть на чужих работах, смотреть в дерганные диссертантские лица, чуть прищурясь, и пугать их своим мягким баритоном.
Да, напрасно я не отказался сразу, подумал он, уже почти успокаиваясь. Или в командировку бы уехал. Конечно, лучше в командировку, потому что однажды за ним на такси приехали, перед голосованием спохватились, что одного человека для кворума не хватает. Черезов вспомнил, как пришлось пробираться через людный зал, на виду у всей публики, чей-то шепоток за спиной слышать.
Колосов закончил доклад почти шепотом, от волнения сел голос, и весь он, высокий, нескладный парень лет тридцати, как-то сник сразу, только глаза черными бусинками настороженно оглядывали зал.
— Слово предоставляется официальным оппонентам, — сказал секретарь. — Прошу, старший научный сотрудник Савин.
«Ну, этот сейчас разведет тягомотину», — подумал Черезов и весь напрягся, как перед креслом зубного врача. Он не любил Савина, но, наверное, сам не смог бы выразить точно — за что. Смешно было утверждать, что дело все во внешности. Одет он был как все, темный костюм в полоску, конечно, готовым куплен, но сидел на нем вполне прилично. Простое открытое лицо, редкие волосы, глуховатый голос. Черезов пытался вспомнить, когда возникла эта неприязнь, но так и не вспомнил.
— Мы имеем теперь четко разработанную методику исследования пульсаций новых типов гидромашин. И в этом, я уверен, большая заслуга инженера Колосова, — сказал Савин.
