— Но я могу прямо сейчас пойти к Золотко и привести ее сюда.
— Ага, так бабка ее и отпустит.
— Не отпустит, это точно, — Крысеныш говорил зло, но с какой-то долей облегчения. — Она к ней точно приклеенная ходит, никого не подпускает.
— Ну, видишь? Лучше будет, если мы сами решим эту проблему. Только нам надо знать, где Золотко сейчас.
Вот так и получилось, что через полчаса Крысеныш вел к землянке Липы нескольких хорошо вооруженных всадников. Он шагал бодро, но одна мысль, как побег настырного растения, все время росла у него в голове: может быть, стоило спросить обо всем маму Золотко, раз уж он был от нее так близко?
Они подошли к землянке около полудня. Знойный воздух томил набравшие полную силу растения, и они дарили ему густые ароматы своих стеблей и листьев. Солнце слепило глаза. Кони едва перебирали ногами и время от времени наклоняли вниз свои отяжелевшие головы.
Перед жилищем Липы было пусто, но ждать пришлось недолго. Спустя четверть часа девочка и обе старухи показались из леса. Каждая несла по корзине, наполненной травками и корешками. Крысеныш вскочил на ноги, вскинул вверх руки в приветственном жесте, но крикнуть ничего не успел. Сильный удар в висок свалил его под куст. Сознания мальчик не потерял, но страх и боль лишили его возможности двигаться. Сквозь легкий серый туман он увидел, как выскочили из засады всадники, как кнут Алмазника обвил тонкую морщинистую шею Липы, как она осела на землю, не успев даже поднять к горлу руки, а из-под кнута начали просачиваться и капать ей на грудь яркие капли крови. Он слышал тяжелый и гулкий хлопок, прозвучавший с той стороны, где стоял Берковский, и увидел, как падает, едва не придавив хрупкую испуганную внучку, Бронза.
Девочка застыла от ужаса и не пыталась бежать. Берковский подошел к ней, сгреб в охапку и посадил на лошадь. Уже забравшись в седло, он цепко ухватил ее рукой за подбородок и, наклонившись к ее лицу близко-близко, сказал:
— Не бойся. Я отвезу тебя к маме.
Они уехали. Боль прошла. Страх тоже. Крысеныш лежал под кустом, прижав колени к груди, и конвульсивно содрогался от плача, который никак не хотел пролиться слезами. Он наконец вспомнил, что произошло с ним в ту ночь, когда он плясал под дождем и грозил тучам своим хилым кулачком. Он вспомнил, что тогда едва не отдал жизнь, чтобы Золотко не досталась Алмазнику.
