— Анри — наркоторговец?
— Нет. У него у самого сын наркоман. Его просто разводили наши империалистические товарищи. Через эту кусачую красавицу. Кстати, она сама не знала, на что разводит Анри. Там были не только наркотики с террористами. Там был полный букет смертельной пошлятины. И теперь уже тема точно закрыта. Хорошо?
— Хорошо.
— Дальше. Мой дед в 1941 году получил тяжелое ранение под Псковом. Эшелон с ранеными разбомбили немцы. В живых осталось трое. Среди них мой дед. Местные крестьяне на телеге повезли их до ближайшей деревни. Это была деревня Кресты. Везли несколько часов, и двое по дороге умерли. А мой дед выжил. В Крестах его выходила твоя бабушка — Евдокия Ивановна. Он был практически безнадежен, но она сделала невозможное. Потом он воевал до 45-ого. После войны стал разведчиком. Твоей бабушке он писал, один раз приезжал в Кресты. Предлагал ей работу в Москве, в Ленинграде. Предлагал взять твою маму, помогать ей с медицинским институтом. Но она отказалась. Она хотела жить рядом с могилой Петра Петровича.
— Я ничего об этом не знала.
— Я тоже не знал. Дед был разведчиком. Очень серьезным. Его жизнь частично рассекретили только через 20 лет после смерти, год назад. Мне дали его письма, его дневник. Так я нашел тебя. Прошлое, оно возвращается. Оно умеет ждать.
— Как героин, — зачем-то сказала я.
— Прошлое — это долг, который надо возвращать. Все это немного похоже на кино, правда?
— Да, похоже. На индийское. Ты Джимми. А я — «ача, ача».
Тимур улыбнулся:
— И теперь последнее. Совсем не связанное с предыдущим. Совсем. Можно?
— Можно.
— Будь моей женой.
Странно, но я даже не удивилась. Черная дорога стремительно вонзалась в ослепительно белые снежные поля, изогнувшиеся дугой горизонта, и в сиренево-синее небо без единого облачка. Невидимое солнце было где-то над нами, наверное, в своем низком зимнем зените.
— Не говори сразу, Дуся. Подумай.
— Хорошо.
— Может, поспишь?
— Хорошо.
Я заснула и спала глубоко, ровно и без снов.
Когда я проснулась, желтое солнце светило слева, нависая над посиневшими снегами. Тимур улыбнулся мне:
— Подъезжаем к Курилкам.
Зимний день давно уже перевалил через полдень. Часа через полтора начнет темнеть. Синяки теней растянулись на золотистом снегу. Было нехолодно, градусов пять-шесть ниже нуля. Толстые сизые голуби ходили на своих алых культяпках вокруг курилкинских помоек. Казалось, что они плюшевые и ходят испуганным строевым шагом, как разжиревшие генералы, которых вдруг заставили маршировать перед главнокомандующим.
