- Вот отдашь кредит – поженимся! – мечтала Таня.
- …Ребенка заведем! – в тон ей, полушутливо вторил он.
- Ну - нет! – мотала она головой. – Если хочешь – Настьку удочери. А с меня детей хватит!
Может быть, эта фраза стала началом конца их отношений?!
В те вечера, когда Тани не было, он «налаживал ходьбу». Раскрывал брошюру, привезенную из медицинского центра, и делал упражнения. «Ноги» слушались всё лучше. Он рискнул на силовые тренировки стоя. Брал большие гантели, включал Высоцкого и в такт раскатистой мелодии неспешно сгибал рычаги мощных мышц.
Вдоль обрыва,… по-над пропастью,… по самому… по краю…
Я коней своих… нагайкою… стегаю… — погоняю,…
Двадцать четыре кило в каждой руке. Две гантели вместе – полцентнера. Стоя на железных ногах. Медленно, сначала – с опаской, прислушиваясь к ощущениям в культях и не обращая внимания на проступающий на висках пот. Чуть закусив губу. Раз за разом: «тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь…»
Я… коней… напою,…
Я… куплет… допою… —
Хоть немного ещё…
Постою… на краю!
Он ходил всё уверенней. Он стал нормальным человеком.
А по ночам ему снился Артём.
После того, как Кэп встал на протезы, ему стало казаться, что он вернулся к себе прежнему, в своё двадцатилетие. Чувства, воспоминания, даже мысли восьмилетней давности стали реальностью. Словно не было безногих горьких лет, и можно всё начать сначала: строить жизнь, влюбляться, мечтать, быть глупым и юным.
И сны были мальчишечьи: долгие взгляды, несмелые прикосновения, желания, рождающие подростковый жгучий стыд. Вот они с Тёмкой вдвоем едут просёлком на великах. Тёма – чуть впереди. И Лёшке видны его худые лопатки под белой футболкой и узкие, волнующие бедра. Вот они сидят на спиленной сосне. Тёмка кусает травинку и косится на него снизу вверх:
- Капитошкин, что ты так чудно улыбаешься?
- Как? – с придыханием спрашивает Лёха. И у него томительно и сладко тянет под ложечкой.
- Словно хочешь целоваться? – смеется Артём.
Кэп просыпался с жестоким стояком и бухающим сердцем. Не открывая глаз, рисовал себе продолжение сна: как Тёмка бежит от него, как он – настигает, прижимает лопатками к сосне, целует суховатые губы, острые ключицы, нежную шею… Он кончал себе в руку. И не парился мыслями «гей или не гей?» В конце концов, он внятный, успешный мужик. Он вчера говорил о женитьбе со своей бабой. А на что он дрочит – кому какое дело? Пожалуй, к каждому женатому мужику в башку загляни – прифигеешь!
