О чем ты молчишь? - Андрромаха

*****

Из армии пришел Самсон в начале лета. Два месяца после дембеля гулял. Пил с друзьями. Ловил рыбу на прудах. Ходил по девчонкам. Маленький депрессивный городок с единственной пятиэтажкой у автовокзала и работающим три дня в неделю полуразворованным заводом не слишком много удовольствий предоставлял своим обитателям. В конце лета в день зарплаты полупьяный отец пришел с работы вместе с другом – мастером покрасочного цеха.

- Вот, Леонид, моя смена! – нетрезво умилился он, когда на кухню, где они догонялись на кровно заработанные, вышел Самсон. – Вернулся, вишь, из армии. Работы никак не найдет. Третий месяц пошел!

- А чё ты, Иваныч, молчал? У нас же Маляев на пенсию собрался. Давай сына к нам. Хорошее место. Доплата за вредность! Как звать его?

- Мишей! – прослезился отец пьяными слезами. – Слышишь, Михаил?! Леонид Петрович тебе место предлагает! Самое элитное на всем заводе! Всегда при куске хлеба останешься!

Так Самсон попал в «малярку». Работа была адская. Респираторы, которые выдавались малярам, выработали свой ресурс еще в прошлом тысячелетии. Глаза слезились от удушливого запаха. В горле першило. Руки после смены приходилось оттирать ядреным растворителем. Зато, в отличие от других цехов, работала «малярка» пять дней в неделю. Таким похвастаться могли еще только бухгалтерия и охрана. У Самсона завелись деньги. В городишке, где в каждом магазине под прилавком лежит тетрадь, в которую продавцы пишут отпускаемые в долг до зарплаты хлеб и макароны, человек, работающий пять дней в неделю на заводе – это «финансовая элита». Вокруг Самсона засуетились невесты. Жизнь, как умела, играла яркими красками.

И всё сложилось бы у него «как у людей»: через полгодика женился бы он на какой-нибудь, уже беременной к тому времени, пигалице. Сыграли бы свадьбу на взятый кредит. А на подаренные гостями деньги купили бы большущий плоский телевизор, на который пришли бы любоваться все соседи. И по вечерам смотрели бы по нему два центральных канала, потому что больше ничего не ловит в этой забытой богом глуши. С мая по октябрь горбатились бы на огороде. Жена, родив трех ребятишек, раздобрела бы, закатывала бы за лето по полсотни банок огурцов, а по выходным ходила к матери жаловаться на мужа и безденежье. Но распорядилась судьба по-другому.

Это был выходной – четвертое ноября, «День единства». Непонятный и ненужный, если верить ворчанию матери, праздник. Завод не работал. Самсон вместе с другом Валеркой взяли «Журавлей»***(1) и две полторашки «Жигулевского» и завалились к Машке, шалаве редкой, но смешливой и фигуристой.