— Поступай как знаешь, но помни — ты многим рискуешь, — предупредил его адвокат.
— Я доверяю Себастиану, — ответил Перси. И ему очень хотелось, чтобы это на самом деле было так.
Шель с такой силой швырнул трубку телефона, что больно ударился об стол локтем. Выругавшись, принялся массировать больное место.
— Черт! — ругнулся он еще раз, сжимая руки в кулаки, чтобы не швырнуть еще что-нибудь.
— Что случилось? — Его лучший друг и коллега Рольф сунул голову в дверь.
— А ты как думаешь? — Рингхольм запустил пальцы в свои темные с проседью волосы.
— Беата? — спросил Рольф, заходя в комнату.
— Кто же еще! Запретила мне забирать детей на выходные, хотя теперь моя очередь. А сейчас позвонила и сообщила, что они не поедут со мной на Майорку. Им, видите ли, нельзя отлучаться так надолго.
— Но ведь она была с ними две недели на Канарах в июне? И тебя даже не спросила? Почему же они не могут поехать в отпуск с отцом?
— Потому что это «ее дети». Она так твердит постоянно: «Мои дети, мои дети». Я могу их только одолжить. На время.
Шель велел себе дышать размеренно. Беата каждый раз выводила его из себя, и Рингхольм ненавидел ее за это. Ей было плевать на благо детей. Все, что имело для нее значение, — это возможность испортить жизнь бывшему мужу.
— Вы же делите опеку, не так ли? — спросил Рольф. — Ты мог бы добиться, чтобы дети проводили с тобой половину времени, если бы захотел.
— Я знаю. Но я хотел, чтобы они жили в стабильности. Однако не ожидал, что каждый раз, когда я захочу встретиться с ними, бывшая будет создавать такие проблемы. Одна неделя отпуска — разве я многого прошу? Я их отец. У меня ровно столько же прав, сколько и у Беаты.
— Когда они повзрослеют, будет проще. Они все поймут со временем. А пока постарайся быть им хорошим отцом. Детям нужны спокойствие и стабильность. Пусть им будет хорошо, когда они с тобой, и все уладится. А Беате ясно дай понять, что ты намерен видеть детей так часто, как сможешь. Не сдавайся!
— Не сдамся, — горько пообещал Шель.
— Вот и хорошо, — улыбнулся его друг и помахал газетой, зажатой в руке. — Кстати, прекрасная статья! Ты загнал его в угол. Думаю, это первое интервью, где так явно видна критика интервьюируемого и всей его партии.
С этими словами Рольф сел в кресло для посетителей.
— Не понимаю, чем вообще заняты журналисты, — покачал головой Рингхольм. — Риторика «Друзей Швеции» насквозь фальшива. Странно, что никто этого не видит.
— Будем надеяться, что статью заметят, — выразил надежду его коллега. — Нужно открыть людям глаза на то, что это за типы.
