Железный крест - Камилла Лэкберг

В комнате стояла полная тишина, если не считать тихого, зловещего, ни на секунду не умолкающего жужжания. Человек в кресле сидел неподвижно. Уже давно. Собственно, его нельзя было назвать человеком.

Сотни, если не тысячи мух роились вокруг застывшей фигуры — иногда садились, потом опять поднимались в воздух, выискивая место, где бы еще присесть. Особенно привлекала их голова с огромной раной. Характерный металлический запах крови сменился другим — запахом тления.

Кровь давно запеклась. Вначале она текла по затылку, по спинке кресла, образовала на полу небольшую лужу. Когда-то она была красной, полной живых кровяных телец, а теперь превратилась в черную, клейкую, смолообразную массу.

Мухи наелись досыта, отложили яйца, делать им здесь больше ничего не оставалось. Но все окна были наглухо закрыты, и мухи раз за разом бились о холодное стекло, пытаясь преодолеть невидимый барьер. Безрезультатно. Голод вновь давал о себе знать, и они в который раз облепляли неподвижное тело. Тело, которое когда-то было человеком.

Эта мысль не покидала Эрику с начала лета. Она тщательно взвешивала все «за» и «против», потом наконец решалась — и каждый раз откладывала. Останавливалась у лестницы. Ну да, конечно, все можно объяснить, отговорок сколько угодно — суета после свадьбы, Анна с детьми, в доме сплошной хаос… но себя не обманешь. Она просто-напросто боялась. Боялась ворошить прошлое… вполне могло выплыть что-то, о чем она предпочла бы не знать.

Эрика чувствовала, как у Патрика на языке вертится вопрос: почему бы тебе не разобраться с этой историей, просмотреть тетради, по крайней мере? Но он так этот вопрос и не задал, а задал бы — ей было бы нечего ответить. Что-то ее пугало… скорее всего, не хотелось разрушать уже сложившиеся привычные представления о своей семье. Воспоминания о матери… Не сказать, чтобы они были чересчур уж теплыми, но она с ними сжилась. Скорее всего, на чердаке найдутся только дополнительные подтверждения: да, так оно все и было. Но Эрика боялась, что привычная картина окружающего ее мира, привычные воспоминания и привычные оценки — все рухнет, и придется осмысливать новую реальность, мириться, сживаться, искать новые объяснения и новые ценности… все новое. Все станет другим. И как она будет жить?

Но сегодня она решилась. Вдохнула, выдохнула — и поставила ногу на первую ступеньку чердачной лестницы. Снизу доносился заливистый смех Майи — должно быть, Патрик, как всегда, подбрасывал ее в воздух. Почему-то детский смех подействовал на Эрику успокаивающе. Она поднялась еще на одну ступеньку и загадала — если ступенька скрипнет, она откажется от всего предприятия. Нет, не скрипнула. Еще пять ступенек — и Эрика на чердаке.